Журавлиная ночь - [10]

(А правда: сколько? Какой год?

Но главное: что-то совсем особенное! Передача из будущего? По крайней мере, возможного? Но всё же — земного? Хотя почему тогда — Герм Ферх?)

…А Герм Ферх, быстро вернувшись в номер (интерьер Кламонтов не успел разглядеть), ввёл с пульта в гостиничный компьютер информацию, что номер 212 свободен — и, забрав наплечную сумку, сошёл по лестнице в просторный вестибюль. Панно на боковых стенах изображали то, что он знал по личному опыту: монтаж орбитальных обсерваторий. На левой стене — ярко-оранжевые фигуры киборгов в лёгких защитных комбинезонах (заменявших им громоздкие скафандры людей), чертя в густой космической тьме струи выхлопов из ранцевых двигателей, буксировали к видневшемуся в отдалении свинцово-серому основному блоку обсерватории огромный цилиндрический окулярный отсек; на правой — распределившись по периметру гигантской ажурно-сетчатой чаши антенны, совсем уже крохотные здесь фигуры киборгов так же вели её согласованными импульсами к временному стыковочному узлу основного блока…

(«И всё-таки будущее? В прошлом такого не было! Хотя… ему что-то тяжело вспоминать! — вдруг понял Кламонтов и это. — Там что-то случилось!..»)

…Герм Ферх пересёк вестибюль — и, открыв серебристую пластиковую дверь с вертикальным рядом окошек в форме экранов, спустился по наружной лестнице к остановке трамвая. До восхода Солнца осталось несколько минут, и было уже светло. На небе, серовато-розовом с востока, и постепенно голубеющем к западу, ни облачка… Несмотря на предсказанное на завтра резкое потепление, день обещал бытъ ясным — как на редкость ясной была и сегодняшняя ночь. Герм Ферху даже казалось: он мог без перефокусировки на телескопическое зрение (хотя и на пределе видимости) различить звёзды 8-й величины. Как на Луне… И в какой-то момент даже вновь захотелось туда — несмотря на всё, что случилось (казалось, так давно, а — немногим более года)…

…Трамвай как раз подъезжал к остановке. Войдя во второй вагон, Герм Ферх сел на единственное свободное место. Материал сидений напоминал какой-то минерал ярко-зелёного цвета с более светлыми вкраплениями. Чем-то похожей — ярко-голубого тона также со вкраплениями — была и отделка салона. Такое сочетание — с уже розовеющим рассветом и голубоватым снегом за окном — действовало на Герм Ферха успокаивающе. (Впрочем, он подумал: люди «биологической» конструкции воспринимают цветовые сочетания иначе. Тут у них даже усилилось бы ощущение холода? Называют же «холодной» — эту часть видимого спектра…)

…Трамвай, объезжая гостиницу, сворачивал на широкую магистраль (как понял из мыслей Герм Ферха Кламонтов — часть внешнего кольца, опоясывающего город). Справа сразу начинались заснеженные поля — но Герм Ферх смотрел в левое окно, за которым посередине улицы пролегал тротуар (и вид его бесснежной, выступающей над мостовой поверхности с ромбическим орнаментом — напомнил Кламонтову такой же орнамент, но живой, из растений — на Вокзальном проспекте в Тисаюме!)…А вскоре на тротуаре, мелькнул киоск под перекрестьем двух прямоугольных арок — и за полосой встречного движения показались дома по другой стороне. Сперва все были со множеством подъездов — и их заостренно-арочные входы чередовались так часто, что на одной площадке вряд ли могло уместиться более двух квартир. Выступающие первые этажи — с множеством маленьких окон, разделённых прямоугольными рёбрами… У самой дороги дома были высотой в 5 этажей, светло-розовые, затем вглубь квартала их высота постепенно росла и цвет сгущался — до ярко-пурпурного 22-этажного (как вспомнил Герм Ферх) здания в центре. Впрочем, такие дома (тоже понял Кламонтов из мыслей Герм Ферха) строили лишь до конца первого десятилетия века, когда и был заложен проспект. Да собственно, на это указывало и название…

(Итак… Львов в будущем? И проспект, которого ещё нет? Но какое название? О чём это?)

…От следующей остановки пошли более современные галерейные дома, обрамлённые с торцов лестничными спусками в прозрачных шахтах — которые опять-таки вглубь квартала, с ростом высоты зданий, становились шире, обвивая лифтовые колодцы. Эта половина квартала была окрашена в зелёные тона — также светлые снаружи, но сгущавшиеся к большому, в 22 этажа, зданию в центре, неподалёку от той же высоты дома старой конструкции. Таким образом, построенные в разное время части квартала имели единый центр… А после перекрёстка, за очередной остановкой — все дома были только новые, и расположены более просторно. В расцветке преобладали синие тона. Первые этажи и тут заметно выступали, но окна соединялись в сплошные ленты витрин. Торцевые стены украшали геометрические узоры в виде вписанных одни в другие многоугольников и звёзд, по 5, 7 и 9 углов или лучей… (Хотя такой орнамент, кажется, был на многих зданиях и раньше, но Кламонтов не обратил внимания — лишь теперь вспомнив, что цвет его всюду был дополнительным к цвету стены: жёлтый на синем, зёленый на розовом, розовый на зелёном. И сами эти необычные орнаментальные композиции — казалось, вели множеством ступеней в какие-то глубины, или напротив — поднимались прямо из толщи стен, придавая иллюзию объёма. Но возможно, на взгляд Герм Ферха это выглядело иначе?)…И тут же прямо от очередной остановки начинались эскалаторы, продолжением которых была уходящая вдаль на высоте примерно третьего этажа полуцилиндрическая, с прозрачными перекрытиями и полупрозрачным полом, труба велосипедной трассы. (Герм Ферх вспомнил: ночью она совсем не мешала видеть небо — лишь перемещением неярких световых полукружий загоравшихся и гаснувших межсекционных стыков отмечая путь редких ночных велосипедистов…)