Жуков - [17]

Взгляды Жукова на достижения отечественной военной науки были в первую голову и исключительно взглядами профессионала. Другое дело, как интерпретировались они на протяжении десятилетий бесцеремонными лицами, взявшими на себя дерзость дорабатывать, скажем, его «Воспоминания и размышления». Разве могла принадлежать Г. К. Жукову сентенция, оставшаяся даже в 10-м издании книги в 1990 году; «В конце 20-х годов вышел в свет серьезный труд Б. М. Шапошникова «Мозг армии»… Дело прошлое, но и тогда, и сейчас считаю, что название книги «Мозг армии» применительно к Красной Армии неверно. «Мозгом» Красной Армии с первых дней ее существования являлся ЦК ВКП(б), поскольку ни одно решение крупного вопроса не принималось без участия Центрального Комитета. Название это скорее подходит к старой царской армии, где «мозгом» действительно был генеральный штаб».

В этом же 10-м издании восстановлен текст Г. К. Жукова, исключенный (при его жизни!) из варианта первоначального, увидевшего свет: «Генеральный штаб, по образному выражению Б. М. Шапошникова, — это «мозг армии». Ни один орган в стране не является более компетентным в вопросах готовности вооруженных сил к войне, чем Генеральный штаб. С кем же, как не с ним, должен был систематически советоваться будущий Верховный Главнокомандующий? Однако И. В. Сталин очень мало интересовался деятельностью Генштаба» (т. 1, с. 155, 328–329). Так звучал голос Жукова. Так мог писать и писал военачальник, всегда сохранявший достоинство и проистекавшее отсюда чувство чести, о которой и не слышали люди, пытавшиеся приписать ему менталитет темного партийного аппаратчика.

С каждым годом Красная Армия превращалась в силу, которой законно гордился народ. На подходе уже была моторизация и механизация войск, рост авиации. Кавалерийская дивизия, в которой служил Жуков, подавала пример во всех отношениях. В 1930 году по возвращении с КУВНАС командир бригады Жуков ближе познакомился и душевно сблизился с К. К. Рокоссовским, только что назначенным командиром 7-й Самарской кавдивизии. Прослужить вместе удалось немного — считанные месяцы, но навсегда осталось доброе отношение и взаимное уважение. Был получен приказ о назначении Г. К. Жукова в Москву помощником начальника инспекции кавалерии РККА, кем был С. М. Буденный.

Привыкший к молниеносному выполнению приказов и требовавший того же от подчиненных, Георгий Константинович на вопрос Рокоссовского, сколько ему потребуется времени на сборы, отчеканил — два часа! Это было сказано отнюдь не ради красного словца. «Собственно говоря, собирать-то нужно было шинель да несколько пар белья. Все наши семейные пожитки вполне вмещались в один чемодан. Другого какого-либо имущества никто из нас тогда не имел, и это считалось совершенно нормальным явлением». Так-то оно так. Но как удавалось поддерживать командирам-кавалеристам блеск, не уступавший еще незабытому лоску офицеров лейб-гвардии императорской армии? Как они, вернувшись вечером с учений, в захлестанных шинелях, в облепленных грязью сапогах, появлялись утром в казарме перед красноармейцами сияющие чистотой, в отглаженном обмундировании, начищенных до умопомрачительного блеска сапогах? В отличие от офицеров той, ушедшей в небытие императорской конницы у них не было денщиков, и сама мысль о том, что красноармеец может обслуживать командира-коммуниста, представлялась кощунственной.

Знали бессонные ночи жен командиров, стиравших, мывших, утюживших их скромный гардероб. Пока муж, вернувшийся смертельно усталым с учений, забывался в тяжелом сне, нужно было успеть привести все в порядок, вторых комплектов гимнастерок, брюк и шинелей не водилось, кладовщики в частях железно придерживались плана выдачи обмундирования. В этих условиях было подвигом, что «Жорж» Александры Диевны далеко выделялся среди командиров внешним видом. Если угодно, бравый Г. К. Жуков в этом отношении был эталоном для командно-политического состава 7-й Самарской дивизии.

Что подтвердилось на банкете, который командование 7-й кавдивизии дало для командиров и комиссаров бригады Жукова по случаю его отбытия в Москву. Сослуживцы сердечно напутствовали Жукова, сказали много прочувствованных слов в его адрес.

Он приступил к работе в инспекции в феврале 1931 года, в разгар выполнения первого пятилетнего плана военного строительства, заканчивавшегося в 1933 году, На вооружение поступала новая техника, а коль скоро командиры конницы РККА были обычно лучше подготовлены, чем кадры в других родах войск, они направлялись во вновь формируемые механизированные войска. В инспекции Жуков принимал участие в разработке Боевого устава конницы. Уставы были доложены М. Н. Тухачевскому, тогда первому заместителю наркома обороны, и после обстоятельного обсуждения утверждены им. Конечно, конница тридцатых годов уже имела мало общего с конными массами гражданской войны.

Она занимала особое положение в Красной Армии и по причинам, не имевшим много общего с ее военным значением. Самые влиятельные военачальники тех лет, начиная с К. Е. Ворошилова, вышли из рядов 1-й Копной армии, к которой был близок Сталин в гражданскую войну. Запросы конницы удовлетворялась в первую очередь. Г. К. Жуков считал: