Жук золотой - [70]
Короче говоря, мой желудок не понял и не принял неизвестного лакомства. Надеюсь, читатель заметил еще один оксюморон, обещанный автором в начале. Оксюморон, напомню, соединение, казалось бы, несоединимых вещей и понятий. Секретарь комсомольского комитета школы и один из лидеров группы малолетних фарцовщиков, заедающий сладкое шампанское зеленым горошком… Я решил, что мы тогда стали первыми комсомольцами-оборотнями, ведущими двойную жизнь. Гордиться, понятно, нечем.
А тогда все мы не очень-то и парились из-за своих тайных игрищ и забав. Нам хотелось, как любым мальчишкам, тайны и настоящей игры. Явки, пороли, конспирация, рисковое дело. Штабы и боевые тройки. Новое время порождало новых Тимуров и формировало другие команды. А книги про революционеров-подпольщиков, индейцев и пиратов были всегда нашими любимыми книгами.
Не говоря уже про «Молодую гвардию» Фадеева.
Разумеется, мы начали чуть-чуть приторговывать. Наша вторая ошибка. Роковая. Надо было покупать у местных рыбаков икру. Хлеб и масло, целыми партиями, тоже стоили не 17 копеек, как за пачку вожделенного киселя. Тара из-под пюре регулярно закупалась в Николаевске-на-Амуре. Да! Еще одно новшество в управлении системой фарцовки. Тройки рекрутировали новых агентов. Привел в цепочку приятеля – получай дополнительную пачку чуин-гама. Или шикарный цветной галстук. Ни о каком сетевом маркетинге мы тогда и слыхом не слыхивали. Причем вождей движения в лицо могли знать только старшины троек.
В нашем позорном разоблачении главную роль сыграли пресловутые баночки Лупейкина. Оказывается, в практике зорких пограничников такая тара всплывала несколько лет назад…
Короче говоря, Забелин поставил меня между колен, влепил в лоб звонкого щелбана и сказал: «Залет, краснофлотец! Тебе надо срочно отдавать швартовые. Можете на время спрятаться в своей Кентёвке». Кентёвкой все городские и магинские иронично называли нашу деревню Иннокентьевку. Мы так и сделали. Под благовидным предлогом откосили от ремонта интерната – уже начинались летние каникулы. И на теплоходике «ОМ-5» отбыли в родные пенаты. Ловить чебаков с баржи «Страна Советов», купаться и слушать байки сансэя Лупейкина.
Не тут-то было! К «Стране Советов» подвалил маленький, но юркий катерок, с которого сошли по трапу какой-то неприметный человек в сером костюме и с папочкой под мышкой, офицер-пограничник в зеленой фуражке и странная черноволосая женщина в модном плаще и с абсолютно белым лицом. Она была похожа на японку. Очень высокую и странную японку. Позже, ни в Японии, ни в других странах мира, я никогда не встречал японских девушек такого роста.
Лупейкин, чаливший катерок, мгновенно, как мы тогда говорили, сбледнул с лица. Неприметный человек в сером костюме извлек из кармана маленькую баночку из-под фруктового пюре и строго спросил Лупейкина: «Ну, что, Артист? Опять за старое?! Сколько волка не корми…» Вот тут-то Лупейкин и проявил не свойственное его натуре дробление копытами. О, как засуетился сансэй, замельтешил, открывая запасную каюту на дебаркадере! Именно туда нас и стали вызывать по одному следователи. Следаки, как шепотом оповестил Лупейкин.
Они нас профилактировали.
То есть фактически допрашивали, выясняя подробности теневой деятельности на Рейде морской сплотки. Первым в каюту пригласили Лупейкина. Что интересно, он успел переодеться в чистую рубашку и хромовые сапоги. Шею его украшало знаменитое кашне. Для нас был дан знак. Адольф Лупейкин на бреющем – он так шепнул: «Пошел на бреющем!» – заходил на цель. Или на жертву? Лупейкин в своей речи все время смешивал морские и летные термины. Мы никак не могли взять в толк: кем он был в прошлой жизни. Летчиком или моряком? Туманно намекал на свои опасные приключения. Но оказалось, что ни пилотом, ни капитаном Лупейкин в прошлой жизни не был. А был он обыкновенным прощелыгой. Но о некоторых пикантных подробностях его биографии мы узнали позже. А пока Лупейкин первым нырнул в каюту к приехавшим следакам. И выскочил оттуда как ошпаренный. Адольф потерянно повторял «Япона-мать!» Практически в одно слово, вытирая вспотевший лоб своим шелковым кашне. Успел мне шепнуть: «Меня не запалите… Про баночки – молчок! Понял, Куприк?!»
Куприк понял.
Что оказалось?
Несколько лет назад, когда мы еще были маленькими и, как Ленин, бегали с кудрявой головой, доблестные погранцы успешно накрыли в Маго группу портовых фарцовщиков, широко использовавших в своих торговых операциях… маленькие баночки из-под детского питания! Вот почему у Лупейкина затуманился взор, когда он подкинул нам свою замечательную идейку. Лупейкин тогда ходил рулевым на каком-то суденышке. Чуть ли не на катерке-лоцмане, заводящим японские лесовозы в Пальвинскую протоку. И кличка у него была Артист. С работы его выгнали и посоветовали скрыться с глаз. В Иннокентьевке отродясь никаких пограничных постов, а уж тем более кагэбэшных пинкертонов, не было. Вот так он стал дебаркэйдер-мастером.
Делу тогда, по всей вероятности, не дали ход потому, что какие-то большие речные и морские чины участвовали в дележе добычи. Ну, наверное, и в прикрытии. Сейчас говорят – «крышевали». У них тоже был свой штаб и свои любимые девчонки. Времена уходят и приходят. Девчонки и штабы остаются. А может, партийным бонзам просто не хотелось раздувать скандала. Еще продолжалась оттепель, послабление дали не только уголовникам, но и политическим. Именно в те годы из дальневосточных лагерей хлынул на материк, как тогда говорили, поток амнистированных и досрочно освобожденных.
Две повести московского прозаика Александра Куприянова «Таймери» и «О! Как ты дерзок, Автандил!», представленные в этой книге, можно, пожалуй, назвать притчевыми. При внешней простоте изложения и ясности сюжета, глубинные мотивы, управляющие персонажами, ведут к библейским, то есть по сути общечеловеческим ценностям. В повести «Таймери», впервые опубликованной в 2015 году и вызвавшей интерес у читателей, разочаровавшийся в жизни олигарх, развлечения ради отправляется со своей возлюбленной и сыном-подростком на таежную речку, где вступает в смертельное противостояние с семьей рыб-тайменей.
«Истопник» – книга необычная. Как и другие произведения Куприянова, она повествует о событиях, которые были на самом деле. Но вместе с тем ее персонажи существуют в каком-то ином, фантасмагорическом пространстве, встречаются с теми, с кем в принципе встретиться не могли. Одна из строек ГУЛАГа – Дуссе-Алиньский туннель на трассе БАМа – аллегория, метафора не состоявшейся любви, но предтеча её, ожидание любви, необходимость любви – любви, сподвигающей к жизни… С одной стороны скалы туннель копают заключенные мужского лагеря, с другой – женского.
Протесты закончились, а их участники получили билеты в светлое будущее. Для Антона наградой за участие стала работа на телеканале нового президента. Теперь он снимает сюжеты для светской хроники и втайне мечтает о настоящем журналистском расследовании.Накануне очередных выборов Антону в руки попадает компромат о высокопоставленном чиновнике. Журналисту придётся решить, стоит ли рисковать сытой жизнью ради сенсации, способной ударить по репутации президента и снова круто изменить историю страны.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.