Жук золотой - [71]
Нас же могли судить и отправить в колонию для малолетних преступников. Понятно, не бандитская ОПГ (организованная преступная группировка), но вполне себе доказавшая свою жизнедеятельность организация, подпадавшая сразу под несколько статей УК РСФСР. Например, преступный сговор.
«Гражданин Лупейкин, 1932 года рождения, старший матрос на пристани Инннокентьевского сельского совета, из корыстных побуждений и в преступных целях, вступил в сговор с учеником девятого класса школы-интерната № 5 поселка Маго-Рейд, несовершеннолетним, 1951 года рождения, гражданином Куприком…» Примерно так, что ли, могли написать в обвинительном заключении для оглашения в зале суда. Самого, как известно, справедливого суда в мире.
Или пишут как-то по-другому?
Долгое время мы считали, что нас всех спас отец Генки, барабанщика из нашего секстета. Отец Гены работал начальником как раз того самого Рейда морской сплотки, где мы и развернули свою кипучую деятельность. По нашим меркам большой шишкой был Генкин отец. Но позже, путем логических размышлений – Бурыха даже чертил какие-то схемы на школьных листках, мы высчитали, что решающую роль в том, что мы не стали малолетними преступниками, сыграла та самая таинственная женщина. Японка с белым лицом. И наш наставник Адольф Лупейкин, Артист.
Во-первых, мы исполнили данное Лупейкину обещание и хором утверждали, что до баночек, как и до «троек», додумались сами. То есть мы своего сансэя не запалили. Помню, что в перерывах между нашими, по очереди, занырами в темноватую каюту, где на столе стояла лампа с зеленым абажуром, мелькали выражения «группешник шьют», «на сговор разводят». Во-вторых, мы уловили особенный интерес Жени-сан – так звали белолицую женщину в модном плаще, к теме… снабжения нами японских моряков политической литературой!
Через переводчика-погранца, кажется, он был в звании капитана, она подробно расспрашивала нас. Какие книги мы отбирали для «ченьдьжя», где их добывали, на какие суда переправляли? Мы очень быстро уловили необычную тенденцию в допросах, а вызывали нас в каютку по одному. И договорились политическую тему педалировать.
То есть на глазах изумленных следователей из малолетних наглых фарцовщиков мы превращались чуть ли не в советских школьников-подпольщиков, налаживающих коммунистическую пропаганду против японского милитаризма на лесовозах «мару».
Пограничник-капитан, молодой и крупный, но уже лысоватый парняга, захохотал. Как заухал. И вытер пот со лба большим клетчатым платком. В каюте было очень жарко и накурено. «Николай Николаевич! – сказал он, обращаясь к неприметному человечку в сером костюме. – Да они у нас прям-таки – тимуровцы! Бригадмильцы…»
Тут он задумчиво почесал в затылке. Бригадмильцы – оперативные отряды комсомольцев, добровольных помощников милиции – тогда повсеместно начали входить в жизнь и быт советского общества. Осенью, на базе нашей разгромленной структуры, был создан оперативный отряд по борьбе с фарцовкой в порту Маго. Командиром отряда стал калганщик Бурыха.
Ну а комиссаром, конечно, его дружок Куприк.
Новоиспеченные помощники правопорядка работали явно со знанием дела – тройками! Явки, пароли, ночные рейды…
Вот ведь оборотни, прости меня, Господи!
Нагибин с его страстной молитвой в церкви за маму Ксению и с газетой «Воинствующий безбожник» под мышкой отдыхает.
Даже из комсомола никого не исключили.
Хотя перспектива такая поначалу намечалась.
Обедать следаков Лупейкин повез на знаменитую песчаную косу, прямо напротив деревни. Там мы отмечали День рыбака, законный праздник Кентёвки.
В поход были оперативно снаряжены две моторки. Первой – дюралевой, с лучшим руль-мотором в деревне, управлял сам Лупейкин. Лодка не летела, а стелилась по синей глади Амура. И белое кашне Адольфа трепетало у него за спиной. Женя-сан сидела напротив Лупейкина, укрытая морским бушлатом. В лимане даже летом ветерок пробирает до костей.
Картинку мы хорошо видели, потому что следовали на второй моторке. С походным тентом, топором и котелками, продуктами для обеда и побрякивающим рюкзаком. Я, конечно, в рюкзак заглянул. Четыре бутылки клоповника – армянского коньяка «Три звездочки», который пыльными батареями стоял в сельпо дяди Вани Злепкина. Его никто не покупал, считалось, что коньяк пахнет клопами и стоит довольно дорого по сравнению с водкой. 4 рубля 12 копеек. Почему-то хорошо помню цену.
Хотя коньяк я распробовал гораздо позже.
Нашу моторку вел Хусаинка. Пыжик был уважаемым мотористом даже среди взрослых мужиков. Мы были взяты для работы на подхвате: собрать сушняка для костра, почистить картошку и выпотрошить рыбу для ухи.
Каких-то пару часов назад следаки пришли к убеждению: состава преступления не обнаружено! То есть репрессий не последует. Поэтому все были веселы и оживлены. Перед пленэром на песчаной косе и перед принятием спиртного. Особенно радовался Лупейкин. Он опять приосанился, отдавал команды четким голосом и гонял нас, костровых.
Нам, кстати, такой поворот не очень нравился. Распетушился! А как умоляюще заглядывал в глаза, как упрашивал не проговориться и не раскрывать секрета маленьких баночек.
Две повести московского прозаика Александра Куприянова «Таймери» и «О! Как ты дерзок, Автандил!», представленные в этой книге, можно, пожалуй, назвать притчевыми. При внешней простоте изложения и ясности сюжета, глубинные мотивы, управляющие персонажами, ведут к библейским, то есть по сути общечеловеческим ценностям. В повести «Таймери», впервые опубликованной в 2015 году и вызвавшей интерес у читателей, разочаровавшийся в жизни олигарх, развлечения ради отправляется со своей возлюбленной и сыном-подростком на таежную речку, где вступает в смертельное противостояние с семьей рыб-тайменей.
«Истопник» – книга необычная. Как и другие произведения Куприянова, она повествует о событиях, которые были на самом деле. Но вместе с тем ее персонажи существуют в каком-то ином, фантасмагорическом пространстве, встречаются с теми, с кем в принципе встретиться не могли. Одна из строек ГУЛАГа – Дуссе-Алиньский туннель на трассе БАМа – аллегория, метафора не состоявшейся любви, но предтеча её, ожидание любви, необходимость любви – любви, сподвигающей к жизни… С одной стороны скалы туннель копают заключенные мужского лагеря, с другой – женского.
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.