Жук золотой - [58]
Почему так случилось?
Интрига.
А пистолет удобнее носить в кобуре под мышкой.
Быстрее достанешь.
На самом деле, кейс – случай из практики, который наглядно демонстрирует какую-либо теорию. Рассмотрение и изучение кейсов входит в программу обучения практически по всем современным академическим дисциплинам. Особенно важно изучение кейсов в маркетинге, юриспруденции и медицине… Кейс-метод, кейс-стади. Сегодня, например, изучаем кейс «Пролапс митрального клапана души»! Есть такой – нет ли?
Мне ставили диагноз «Пролапс митрального клапана сердца» в ранней юности.
Потом он не подтвердился.
ИБД не прилетели к нам с Луны. Они не марсиане, а наши дети. А мы их родители. Мы их сами породили и воспитали. А не Обама с Госдепом. Прости меня, Господи! И не Израильская разведка МАССАД нам их подсунула. Кого винить в своих ошибках?
Правда, детство у них было другое. Они сейчас повсеместно приходят в управление. Меняют «красных директоров». Хорошо бы дожить и посмотреть: что у них получится?! Еще интересно узнать, а что они-то думают о нашем поколении? Что-то типа «Оборотни советские, пóжили! Пьянствовали и застой воспевали…»
Большие умельцы управления в удаленном доступе. Знаю одного такого. Мой ИБД в большой должности. Управленец. Возит жену на служебной машине в рабочее время по магазинам, парикмахерским и фитнес-центрам. Как закрыть его кейс «беззастенчивого использования служебного положения в личных целях»? Возит, конечно, не он сам, а шофер.
Стоп! А в брежневское, горбачевское или ельциновское, более близкое нам время, начальники не возили своих жен на черных «Волгах» по рынкам и салонам красоты?!
Яблочко от яблони падает недалеко.
Возвращаясь к литераторству вообще и к поэзии – в частности.
Гении формулировали просто. Пастернак сказал про поэзию, что она в траве. Нужно только нагнуться и распутать. Ну что-то типа этого. Ниже процитирую точнее. Писать про труд сочинителя и не цитировать других авторов никак не получится. Привыкайте! Борис Леонидович выступал в Париже, на Всемирном конгрессе писателей в защиту культуры. На самом деле он не знал, что говорить. Выступить его заставили руководители советской делегации. Шел 1935 год. Машина репрессий была уже запущена. Выписывались ордера на обыски и аресты. Но тотально сажать начали в 37-м. Борис Леонидович вышел на трибуну и, кажется, от волнения, произнес первое, что на ум пришло: «Поэзия… Ее ищут повсюду. А находят в траве…» Зал устроил овацию. Хлопали чуть ли не стоя.
Вспоминают, что на обратном пути, на пароходе, Пастернак беззастенчиво и глупо восхвалял Сталина… Испугался собственных речей? Воспоминания приводит в своей последней книге Женя Сидоров, министр культуры при Ельцине и хороший критик. Книга называется «Записки из-под полы» (Худлит, 2012 г.).
Я вот думаю, по какой причине роман про взволнованного Никитку мне хочется начать обязательно с разлетающихся от шквала морского ветра занавесок в каютах? Наверное, по той же, по какой Пастернак неожиданно стал славить тирана. Чтобы никто не заподозрил меня в отсутствии верности тирану моего детства – романтизму…
Мои первые опусы, написанные лет в восемь, были вороватыми. В буквальном смысле слова. То есть заимствованными, но с вкраплениями собственных строк. Прочитал про первые опыты Пушкина у Брокгауза: «Полудетские песни на чужой голос».
Больше никто в деревне Иннокентьевке стихов не писал! Своих Пушкиных просто не было. Быстро пришла популярность. Что-то вроде славы деревенского дурачка. Взрослые мужики называли меня пацаном с придурью. Я уже писал об этом. А еще – по деревенски – с припиздью. Здесь обойдусь без цензуры. Точнее про начинающего поэта не скажешь.
Подражал Есенину, немного Маяковскому, потом сильно Пастернаку…
Недавно поймал себя на мысли, что они мне все больше нравятся. ИБД. Какие-то они безутешные. Их все чаще называют инфантилами. Не хотят взрослеть, задерживаются в детстве.
Вот что меня с ними роднит!
Они не хотят покидать детства, а я туда не устаю возвращаться.
Кажется, Юрий Кукин спел: «Ну, а в семьдесят так же, как в десять».
Мутируют. У всех длинные, как у пианистов, пальцы. Один профессор объяснил мне: у них другая моторика. Эсмээски бьют, не глядя, с обеих рук. В 12 дня ИБД проводят первые офисные планерки. В час идут пить кофе: «Ка-пучину ха-чу!» В их речевой манере «капучина» звучит как имя прелестницы, ждущей своего заветного часа на пересечении МКАДа и Ярославки. В два заказывают пиццу. Пиццу обязательно! Иначе ты не хипстер. Или роллы, японскую подделку с рисом и бледно-розовыми, словно подкрашенными, лепестками лосося. Я однажды попробовал. До конца дня маялся животом. Даже Ихтиандра звал… Тоже термин из моего дворового детства.
Конечно, не все такие. Но исключение подтверждает правило. Интеллект невысокий. Зато IQ впечатляет. Заработанный где-то в Оксфорде. Одна такая на мой вопрос «Кто такой Калинин?» снисходительно ответила: «Охранник Берии!»
Мой коварный вопрос прозвучал на совещании.
В присутствии многих людей.
Снисходительность обязательна. Тоже кейс. Кейс прощения нас, не видящих толку в татуировках и пирсинге. Помню, как мы кололи друг другу якорьки между большим и средним пальцем. А кое-кто отваживался и на змею, обвивающую кинжал.
Две повести московского прозаика Александра Куприянова «Таймери» и «О! Как ты дерзок, Автандил!», представленные в этой книге, можно, пожалуй, назвать притчевыми. При внешней простоте изложения и ясности сюжета, глубинные мотивы, управляющие персонажами, ведут к библейским, то есть по сути общечеловеческим ценностям. В повести «Таймери», впервые опубликованной в 2015 году и вызвавшей интерес у читателей, разочаровавшийся в жизни олигарх, развлечения ради отправляется со своей возлюбленной и сыном-подростком на таежную речку, где вступает в смертельное противостояние с семьей рыб-тайменей.
«Истопник» – книга необычная. Как и другие произведения Куприянова, она повествует о событиях, которые были на самом деле. Но вместе с тем ее персонажи существуют в каком-то ином, фантасмагорическом пространстве, встречаются с теми, с кем в принципе встретиться не могли. Одна из строек ГУЛАГа – Дуссе-Алиньский туннель на трассе БАМа – аллегория, метафора не состоявшейся любви, но предтеча её, ожидание любви, необходимость любви – любви, сподвигающей к жизни… С одной стороны скалы туннель копают заключенные мужского лагеря, с другой – женского.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.