Жук золотой - [50]
– Зачем вам понадобился барабан? – строго спросил Поликутин. И посмотрел на меня. Все-таки он меня недолюбливал, не без оснований полагая, что все школьные каверзы с битьем стекол, пропажей ключей от раздевалки, подделкой оценок в классных журналах – числился за нами и такой «подвиг», а вот теперь еще и с кражей пионерского барабана, организовываю я.
В то время в школе уже не было занятий, а мы, восьмиклассники, сдавали выпускные экзамены.
Я шагнул вперед, как будто прыгнул в Амур с высокого Шпиля:
– Понимаете, Иван Маркович! Мы хотели пошаманить. Чтобы лучше сдать экзамены!
Иван Маркович усмехнулся:
– Шаманить на пионерском барабане?! Подумай, что ты говоришь! Ты, комсомолец… Может, вам еще дух Крупской вызвать? Пионерские отряды она первой создавала.
Мы оценили юмор Поликутина.
– В общем, так, – Иван Маркович погремел связкой ключей, – Мангаев вернет барабан на место. Через окно – так же, как и взял. Закроет шпингалет и выйдет через двери. Вот ключи. Ты закроешь школу, Шурик.
Он кивнул в мою сторону.
Поликутин всегда звал меня иронично Шурик. Имея в виду, что я, конечно, еще тот ханурик. А может, даже и больше…
– И чтобы завтра, в десять утра, были у меня. С родителями! А Ковтуна завтра уволю. Чтобы не вонял больше собаками в школе.
Директор знал, чем нас добить.
Иван Маркович бросил мне связку ключей, круто развернулся и зашагал назад в клуб. Досматривать фильм.
Мы в кино не пошли. Сидели на берегу Амура, курили «Приму», пряча огоньки в кулаках. Первым молчание нарушил Валерка. Он как будто продолжал начатый с кем-то раньше спор:
– Да и не получилось бы ничего! Шибко он звонкий…
– Кто – звонкий?
– Да барабан ваш, пионерский!.. Для вызова кэгн нужен другой звук.
Он помолчал, словно раздумывая перед принятием решения. Затем решительно встал и затоптал сигарету.
– Значит, так. Сейчас пойдем ко мне домой – возьмем все, что нужно. Отец ушел на Вайду, к Кевину. Утром они собрались за черемшой. Сядем в лодку и поплывем к пещере Медведь. Там шаманить буду.
– Так ведь ночь уже, – забеспокоился я.
– Он мне сказал: Иф урк! Хотя бы ты пришел вечером! Хотя бы ночью.
– Кто он? – я перешел на шепот, понимая, что начинается нечто, совершенно нами неизведанное.
– Мой кэгн, – сумеречно ответил Фунтик, – я с ним советовался. Он уже приходил ко мне.
– Так это… – Хусаинка поскреб пятерней в голове, – у нас ведь так никто и не заболел!
Валерка усмехнулся:
– Камлать буду на удачу. Перед большой рыбалкой на Матицу или перед охотой на сохатого нивхи всегда звали шамана. Чтобы просить удачу!
Мы переглянулись.
– Так мы вроде на охоту не собираемся.
Фунтик раздумчиво, как взрослый, покачал головой:
– Куприк сам сказал Поликутину: нам еще экзамены сдавать, а потом поступать в училища. Большая охота! Только она – другая…
Валера помолчал.
– Вообще-то, надо убить и сварить ритуальную собаку. Желательно – сучку. Так положено по закону. Но…
Он посмотрел на нас.
– Сегодня мы так делать не будем. Вам не понравится.
– Мер ывнь яка? – Валера незаметно для нас перешел на нивхский язык. «Где наши весла?» С нами он уже почти не разговаривал. Он насупился, ушел в себя. И отдавал только команды. Очень короткие и четкие. Что интересно, я понимал почти все, о чем он просил.
В лодку-плоскодонку, кроме весел, о которых спросил Фунтик, мы уложили все необходимое для обряда. Бубен и колотушку, халат с поясом, головной убор шамана – шапку с какими-то деревянными, похожими на летчицкие окуляры, очками, палатку-полог, сшитую из брезентовых кусков и рыбьей кожи, моток крепкой веревки, жерди, котелок, топор, железные миски, ножи и две большие связки юколы.
– А юкола зачем? – тоже перейдя на шепот, спросил меня Хусаин.
– Может, духов кормить? – предположил я.
Как в воду глядел.
Первым делом, как только пристали на галечную косу за мысом Убиенного, у скалы Фувбал, мы развели костер. И Валера мелко-мелко накрошил юколы в чашки, обильно сдобрив их каким-то вонючим жиром. Наверное, нерпичьим. И чашки он расставил по периметру вокруг костра. Потом вырубил четыре молодые ели, ошкурил, оставив лишь несколько веток и зеленый хвостик верхушки. Он воткнул деревца рядом с чашками, неподалеку от костра.
– Инау, – отрывисто бросил он мне, – много инау!
Я быстро показал Хусаинке и Юре Валину, как делать инау – священные стружки. Коля Хансин уже вовсю строгал тальниковые палочки. Коля был нивх, и он знал, что такое инау.
Мы развешивали стружки на ветках елочек, двигаясь тихо и плавно. Стараясь не мешать нашему шаману, сидящему у костра. Попутно я, тоже шепотом, объяснял Хусаинке:
– Он вызовет духов – кэгн. Они прилетят и сядут на взлетно-посадочную полосу аэродрома, который мы готовим. Но для начала они перекусят из плошек, расставленных Валеркой. Инау – опознавательные огни. Фунтик, грубо говоря, диспетчер. Духи будут лететь долго, они устанут и присядут отдохнуть на ветки елок. Им нельзя приземляться на нашу скалу. По земле ходят только нивхгу – люди земли. А духи – бестелесные существа.
– Если они бестелесные, как же они юколу жрать будут? – громко спросил Хусаинка.
Я зашикал на него:
– Иногда они материализуются! Может, мы увидим главного духа – помощника Фунтика.
Две повести московского прозаика Александра Куприянова «Таймери» и «О! Как ты дерзок, Автандил!», представленные в этой книге, можно, пожалуй, назвать притчевыми. При внешней простоте изложения и ясности сюжета, глубинные мотивы, управляющие персонажами, ведут к библейским, то есть по сути общечеловеческим ценностям. В повести «Таймери», впервые опубликованной в 2015 году и вызвавшей интерес у читателей, разочаровавшийся в жизни олигарх, развлечения ради отправляется со своей возлюбленной и сыном-подростком на таежную речку, где вступает в смертельное противостояние с семьей рыб-тайменей.
«Истопник» – книга необычная. Как и другие произведения Куприянова, она повествует о событиях, которые были на самом деле. Но вместе с тем ее персонажи существуют в каком-то ином, фантасмагорическом пространстве, встречаются с теми, с кем в принципе встретиться не могли. Одна из строек ГУЛАГа – Дуссе-Алиньский туннель на трассе БАМа – аллегория, метафора не состоявшейся любви, но предтеча её, ожидание любви, необходимость любви – любви, сподвигающей к жизни… С одной стороны скалы туннель копают заключенные мужского лагеря, с другой – женского.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
Девятнадцатилетний Фёдор Кумарин живёт в небольшом сибирском городке. Он учится в провинциальном университете, страдает бессонницей, медленно теряет интерес к жизни. Фёдор думает, что вокруг него и в нём самом существует лишь пустота. Он кажется себе ребёнком, который никак не может повзрослеть, живёт в выдуманном мире и боится из него выходить. Но вдруг в жизни Фёдора появляется девушка Алиса, способная спасти его от пустоты и безумия.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…