Жребий вечности - [116]

– Как будет приказано, мой фюрер, – обратился Кефлах к Гитлеру. Но тот уже вновь демонстративно отсутствовал.

– Каждый, кто впредь осмелится упомянуть о сегодняшнем посещении фюрером «Бергхофа», будет расстрелян на месте.

– Новые меры предосторожности? – несмело уточнил комендант.

– О которых информируем вас совершенно официально.

– Они будут молчать.

– Лично вас, штандартенфюрер, это тоже касается.

– Тайна будет сохранена, господин оберштурмбаннфюрер, – пробубнил фон Кефлах. Меры секретности его не очень-то удивляли. Он привык к тому, что фюрер мистически опасается своего окружения, а потому часто переносит место и время проведения совещаний, отменяет приказы о вызове тех или иных офицеров, с недоверием относится именно к тем людям, которым у него не было абсолютно никаких оснований не доверять.

– Фрейлейн Ева предупреждена?

– Предупреждена, – не решился соврать штандартенфюрер. – То есть я намекнул, что фюрер, возможно, прибудет. Но она не знает, что это произойдет уже сейчас.

– Хватит врать, – благодушно молвил Гитлер, не оборачиваясь. – Ты успел предупредить ее, хотя Ева и будет делать вид, будто мое появление – полная неожиданность.

– Ничего не поделаешь: женщина, мой фюрер, – покаянно оживился комендант. – Она очень ждала вас. Просила предупредить. – И на ходу, слегка приоткрыв дверцу, крикнул часовым: – Поднять шлагбаум! Немедленно пропустить!

– В «Бергхофе» есть еще кто-либо, кроме Евы?

– Повариха и две служанки. Но они – находятся в отведенных им апартаментах.

– И только так, дьявол меня расстреляй!

Выйдя из машины, Скорцени ткнул пистолетом в руку штандартенфюрера и приказал исчезнуть до тех пор, пока его не позовут.

– Как следует вести себя, если вдруг по спецсвязи последует звонок из «Вольфшанце» или Берлина? Где фюрер?

– То-то же, фон Кефлах, где фюрер? Вот величайшая из загадок рейха.

– Извините, что-то я не пойму, – незаметно проследил за Гитлером фон Кефлах.

Фюрер в это время, заложив руки за спину, с любопытством осматривал особняк, словно видел его впервые. Он вообще вел себя так, будто никогда раньше не попадал сюда. Комендант мог поклясться на Библии, что никогда фюрер себя так не вел. Обычно он приближался к особняку с такой решительностью, что, казалось, вот-вот перед ним не только распахнется дверь, но и раздвинутся стены.

«Что-то странное происходит с Гитлером… – вновь закралось в его сознание пока еще довольно смутное подозрение. – И вообще, странный выдался сегодня день».

– Связь отключить. Прямую спецсвязь с «Вольфшанце» – тоже.

– Но никогда раньше мы… Чтобы отключать спецсвязь?!

– Вам ведь приказано отключить, – решительно поддержал Скорцени Адольф Гитлер. – И не заставляйте меня повторять приказы Скорцени. Никто и никогда не должен узнать о моем нынешнем посещении «Бергхофа». Сегодня, здесь, я буду говорить с Высшими Посвященными.

«Вот оно что!» – с облегчением вздохнул фон Кефлах. Как же он сразу-то не подумал о «сеансе общения»?

– Все будет, как прикажете, мой фюрер!

Скорцени презрительно оглядел его, окинул взглядом караулку, возле которой в почтительном ожидании застыл унтерштурмфюрер СС, и довольно небрежно бросив: «Пойдем, пора», – первым направился к двери виллы.

«Что происходит в этой стране? – молитвенно вопрошал небеса фон Кефлах, наблюдая за тем, как Гитлер неуверенно ступает вслед за Скорцени. – До чего же они довели фюрера! И вообще, кто правит сейчас в рейхе? Уж не Гиммлер ли? С помощью Скорцени?» «Где фюрер? – вспомнились ему слова обер-диверсанта. – Вот величайшая из загадок рейха!»

28

Они долго поднимались по основательно забытой, едва очерченной горной дороге, пока, наконец, не достигли равнины, на которой возвышались замшелые руины замка. Огромные каменные блоки, остатки оконной готики, обломки полуистлевших дубовых балок…

– Это он и есть – замок Шварцтирбах, – обвел дрожащей рукой каменное жертвоприношение вечности Георг фон Тирбах, последний из древнего рода Тирбахов, которого «маньчжурскому легионеру» Виктору фон Тирбаху посчастливилось отыскать в Германии. – Его развалины взывают к небесам уже восемьдесят лет. А самому замку почти шесть столетий.

Приземистый, почти карликового роста семидесятипятилетний Георг фон Тирбах сумел сохранить аристократичную осанку, и сколь бы неуместной она ни казалась у этих руин, демонстрировал ее офицерам с истинно королевским достоинством. Длинные седые волосы его все еще оставались достаточно густыми, чтобы султаном покрывать благородно запрокинутую голову, тщательно выбритый подбородок все еще свидетельствовал о былой силе воли.

– А это что? – указал Курбатов рукой в сторону свежего бруствера, за которым открывалось некое подобие то ли подкопа, то ли огневой точки. – Искатели сокровищ?

– Здесь пытались установить зенитное орудие. Но мне удалось уговорить начальника гарнизона не делать этого. Я не мог допустить, чтобы бомбы англосаксов крушили руины моего родового замка. Пусть даже это всего лишь руины… Должен признать, что это стоило денег.

– Война в принципе очень дорогое развлечение, – заметил оберштурмфюрер фон Тирбах.

Майор Бергер и Курбатов, стоявшие чуть позади Тирбахов, понимающе переглянулись. Старый барон вызывал у них уважение. Виктору же, неожиданно ставшему обладателем почтенных руин, они попросту завидовали: что ни говори, а сегодня он по-настоящему обретал родословную, какое-никакое состояние, остатки замка. Обретал родину. Если учесть, что фон Бергер, вернувшись уже на руины этой войны, узнал, что его жена, сын и две дочери погибли, а Курбатов находился в тысяче километров от родных мест, не имея ни состояния, ни родни, это действительно стоило доброй зависти.