Жребий вечности - [118]

На полпути к подножию их ждал видавший виды «опель» с измятым кузовом и осколочной пробоиной на заднем крыле. Курбатов давно подозревал, что, с помощью этой машины фридентальские курсанты уже года два обучаются дорожно-минерному делу, однако никакой другой машины под рукой у Скорцени не оказалось. Зато когда «опель» прибыл на подворье барона, тот осмотрел машину и ее пассажиров с таким сочувственным любопытством, будто они только что, на его глазах, прорвались через линию фронта.

Прежде чем сесть в машину, они все трое оглянулись на остатки древней башни, буквально нависавшей над пятиметровым обрывом.

– Замки и крепости – вот что остается после нас на этой земле, – горделиво просветил их владелец руин. – Да, господа, замки и крепости. Всмотритесь в эти стены. В них наша родословная, наше прошлое и будущее, в них – бессмертие. Народ, возведший за всю свою историю хотя бы одну крепость, уже бессмертен, уже принадлежит вечности. Да, господа, он принадлежит вечности.

29

– С Евой Браун я предпочел бы побыть наедине, – молвил Имперская Тень, прежде чем предстать перед гражданской женой фюрера.

– Я тоже предпочел бы побыть с ней наедине. И не только я, – жестко улыбнулся Скорцени.

– Речь идет о встрече в зале, а не в постели.

– В постели все выглядело бы куда романтичнее, мой фюрер.

Выслушивая его, Имперская Тень в явной нерешительности остановился перед очередной дверью.

– Но это было бы такой авантюрой, которой нам уже никто не простил бы. Даже после гильотины.

– Успокойтесь, без постели нам ее тоже не простят, – вежливо охладил вспышку его страха Скорцени. Как умел делать это только он. – В той ситуации, в которой оказались мы с вами, постель всегда равносильна гильотине.

– Хотите сказать, что наша встреча с фрейлейн Браун происходит без санкции фюрера?! – почти шепотом спросил Имперская Тень. Но даже шепот не в состоянии был скрыть его истерического страха.

– Естественно. Неужели вы до сих пор этого не поняли? И никаких псалмопений по этому поводу, Зомбарт, никаких псалмопений!

– Но ведь вы не предупредили меня об этом! – отшатнулся Зомбарт. – Вы меня…

– Не предупредил о чем, о псалмопении?

– О том, что превратили в совратителя первой фрейлейн рейха, не согласовав наше свидание с фюрером. И никто пока не способен предвидеть, как поведет себя в этой ситуации сама фрейлейн Ева.

– Она будет счастлива, мой фюрер. Постарайтесь убедить ее в этом, – рассмеялся Скорцени своим диверсионно-безмятежным смехом, способным привести в отчаяние кого угодно. – Но если вам это не удастся…

– Тогда что?

– Ясное дело, что. Придется вас пристрелить. Как человека, покушающегося на честь обер-фрейлейн рейха, – решительно молвил Скорцени, заставив Имперскую Тень в очередной раз вздрогнуть от страха. – Иначе ни фюрер, ни Германия попросту не поймут меня. Так что простите, Зомбарт, но, в случае вашего поражения, вынужден буду действовать, исходя исключительно из интересов Третьего рейха. И никаких псалмопений по этому поводу…

Имперская Тень вновь с нескрываемым ужасом взглянул на своего создателя. Там, в «Вольфбурге», тонкости своего визита в «Бергхоф» он обсуждать не решался. В машине усмирял свой страх тем, что он ведь отправляется на виллу к фюреру не один и не по своей воле. Был уверен, что эксперимент проводится с высочайшего согласия хозяина «Бергхофа».

Но теперь Зомбарт чувствовал себя совершенно выбитым из седла. Он не мог понять, чем руководствуется Скорцени, решаясь на подобные авантюры. Да еще и пытается откреститься от них, угрожая расстрелом.

– Что же это за судьба такая проклятая? – пробормотал Зомбарт. – Кто и за какие грехи обрек меня на нее?

– Зря на судьбу свою ропщете, Зомбарт. Обычная судьба всякой Имперской Тени. Кстати, под этим псевдонимом вы и проходите у нас теперь по всем секретным документам. Хотя раньше числились в качестве Великого Зомби. И хватит скулить. Соберитесь с духом. Взойти на трон императора или на всю жизнь остаться всего лишь Имперской Тенью – это уже зависит от вас.

– Предпочитаю оставаться живой Имперской Тенью, нежели покойным лжеимператором.

– Наконец-то вас осенило, Зомбарт.

* * *

Ураган затих в ту самую минуту, когда штандартенфюрер фон Кефлах сообщил Еве о появлении фюрера. Рейхсналожница даже не удивилась этому повиновению природы – она уже привыкла к тому, что все, что связано с фюрером, так или иначе отражается на небесах и взывает к жизни самые непостижимые потусторонние силы. Уверенность Адольфа в том, что его появление на этой земле – не случайность, уже не только передалась Еве, но она получила, как ей казалось, самые неопровержимые доказательства.

Как только ветер угомонился, все пространство вокруг сразу же просветлело, словно кто-то отдернул зависавшую над «Бергхофом» огромную штору. Солнце появилось прямо на склоне горы, будто закованное в каменный панцирь, сумело прожечь его и явиться миру факелом Прометея. Огромная сосна, доживавшая свое столетие почти у подножия горы, на небольшом уступе, воспылала розоватым нимбом, свечение которого как бы дополняло свечение солнца.

Ева находилась в кабинете Гитлера. Появляясь в «Бергхофе», Адольф сразу же шел сюда. Уезжая, последние минуты тоже старался проводить здесь или в гостиной, сидя в кресле у камина.