Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - [42]

Что касается императрицы, то сзади нее – два лакея, скороход, охотник и главный метрдотель.

Завтрак продолжался три четверти часа. В Тюильри во времена Империи он отнимал не более двадцати минут.

Послеполуденное время проходило в болтовне, в игре на бильярде. Гости, впервые попадавшие в Мальмезон, глазели на сокровища картинной галереи.

Если погода была хорошей, гости разбредались по парку дразнить животных или наживали мигрень, любуясь яркими охапками тепличных цветов. Иногда все отправлялись в экипажах на прогулку по окрестностям.

Но все скучали. Недоставало Парижа.

В ожидании обеда Жозефина иногда играла на арфе красного дерева с орлом на верхушке, с украшениями из золоченой чеканной бронзы, или вышивала. Для вышивания имелись пяльцы красного дерева с украшениями из чеканной бронзы: лебеди, факелы, обвитые венками, рои пчел, лавры, треугольники с женскими головками внутри.

Составление писем тоже было для Жозефины средством скоротать время. К услугам императрицы – бюро с крышкой из зеленого гранита.

Скрасить скуку можно было и забавами с драгоценностями, хранившимися в комоде красного и тисового дерева, с орлами и столешницей из крапчатого итальянского мрамора. Жозефина примеряла серьги, браслеты, диадемы… Милостиво давала рассматривать их восхищенным дамам. Бриллианты сияли, опьяняя холодным чистым блеском…

Наконец обед, во всем похожий на завтрак.

В девять часов все возвращались в салон, где слушали игру императрицы.

В одиннадцать часов подавали прохладительные напитки, мороженое, торты, чай.

В полночь Мальмезон погружался в сон.

А назавтра происходило то же, что и вчера.

В других резиденциях Жозефины расписание мало чем отличалось от мальмезонского.

Жозефина в борьбе со скукой придумала неожиданное развлечение – устраивать браки. (Впрочем, не такое уж неожиданное, устраивала же она брак Наполеона.)

Один из таких союзов – брак Пурталеса, вызвавший поток разговоров в Париже. Отчет об этом можно прочесть у Кастеллана, родственника невесты. Нет более живого наброска мальмезонского двора 1811 года.

При императрице состояли мадемуазели Виргиния и Луиза де Кастеллан, дочери мадам де Кастеллан-Норан-те, урожденной Сомери. Мадемуазель Луиза де Кастеллан 18 ноября вышла замуж за графа Фрица де Пурталеса, шталмейстера императрицы.

Вот как устроился их брак. Дамы императрицы, заметив с некоторого времени, что де Пурталес очень занят Луизой, предуведомили императрицу, что шталмейстер не остается в салоне в отсутствие мадемуазель де Кастеллан. Пурталес был замечен у двери мадемуазель де Кастеллан, когда собирался просунуть туда письмо. Об этом тотчас сообщили императрице. Она позвала де Пурталеса и Луизу, вышла с ними в сад и начала выговаривать Луизе, говоря: «Вы не имеете ничего, кроме вашего имени. Господин де Пурталес очень богат. Вы не можете верить в его желание жениться на вас».

Де Пурталес вмешался: «Я был бы очень счастлив. Таково мое намерение».

Императрица сказала тогда: «Я даю 100 000 франков награждения и сделаю приданое».

Жозефина на самом деле обещала 100 000 франков, так как ей это ничего не стоило, но так и не выплатила их. После ее смерти пришлось получать их из ее наследства.

Конец истории Кастеллан рассказывает не менее непринужденно:

«Церемония свершилась в Мальмезоне. Фриц де Пурталес был протестантом, и потому Маррон, министр, исповедующий ту же религию, благословлял его в салоне. Его Библия лежала на столе, покрытом зеленым ковром. По правую и по левую его руку стояли два помощника, некрасивые, маленькие, в черных одеждах со шпагами.

Потом перешли в часовню, где кардинал Мори, назначенный парижским архиепископом, в сослужении с домовыми священниками императрицы Жозефины и Жерфанионом, маделенским кюре, благословил супругов.

Его речь была прекрасна. Он искусно говорил о прошлом величии императрицы, о ее настоящем положении. Он распространялся об уважаемых семьях обоих супругов. Всё это давало почувствовать оратора старой школы.

Родственник мадемуазель Луизы де Кастеллан только по фамилии, я был избран держать венец вместе с камергером императора. Полагаю, что выбрали самый тяжелый из венцов.

По окончании церемонии императрица Жозефина обняла мадам де Пурталес. Однако это было бы уместнее сделать в ее кабинете. По-моему, в ее положении нужно иметь еще больше достоинства, чем если бы она царствовала».

Еще одно развлечение для Жозефины – приезды Гортензии, почти разошедшейся с Луи. Она привозила с собой сына, названного Наполеоном.

Спустя годы ему предстояло вступить на французский престол. А пока он довольствовался беготней по саду, разграблением теплиц, высасыванием сахарного тростника и получением от бабушки ящиков с игрушками, превращавшими перед праздниками и днями рождений Мальмезон в базар игрушек.

Но визиты Гортензии непродолжительны. Почему? Мадам де Ремюза, которая, кажется, права в данном случае, заметила: «Жозефина и ее дочь были дружны, но слишком схожи между собой, чтобы сговориться».

Так что же составляет главное развлечение Жозефины (из перечисленных) в это время? То, что она никогда не скрывала, то, что приносило ей наслаждение едва ли не большее, чем плотские утехи, – мотовство. В чем-чем, а в этом она притворяться и не желала, и не могла.