Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - [44]

Она озабочена собственной судьбой. Не падут ли и на нее преследования, направленные на императора, ведь она императрица? Но тут же явилась спасительная мысль. Она отвергнута, разведена, разлучена, она – жертва Наполеона. В этом залог ее свободы. Но как объяснить это тем, от кого зависит ее участь?

И тут, о счастье, император Александр, не без влияния Талейрана, предложил Жозефине вернуться в Мальмезон. Она прибыла туда 15 апреля. «Мать принца Евгения возвратилась в Мальмезон» – таково официальное известие.

По прибытии туда ее первой заботой было написать Талейрану, избравшему во время падения своего государя путь, покрывший его бесчестием в глазах потомства. Жозефина благодарит за возможность вернуться в Мальмезон и рассказывает о том, что произвела перемены, каких требует ее новое положение. «Положение»! Вот слово, которое она считает подходящим. А вообще же она желает узнать «намерения правительства» и готова на всё, о чем ее могут попросить. Но ее не просят ни о чем.

Неожиданный поворот в судьбе Жозефины. Ее навещает император Александр, победитель императора Наполеона.

Что влекло Александра в Мальмезон, что заставляло свидетельствовать уважение, рассыпаться в фамильярностях высшего тона, снисходить до утонченных любезностей? Жозефина ли, Гортензия ли притягивали его, та или другая, или обе вместе? Он сохранил эту тайну. Дамы тоже.

Жозефина в эти дни мотала больше, чем когда-либо.

В Мальмезоне непрерывные празднества и гости. Это «уже не та печальная и молчаливая резиденция, где в безвестности и немилости прозябала отвергнутая императрица. Взгляд благоволения, брошенный на нее с высоты величайшего из тронов Европы, как плодотворный луч, вернул жизнь, движение, веселье туда, где до того царили горькие сожаления, мрачные печали и горести, считавшиеся неутешными». Пусть это слова памфлета, но на этот раз памфлет говорит рядом с ложью и правду.

Что касается приглашенных, они без конца пересуживают хозяйку. «Жозефина, – говорит один пруссак, – имеет все прелести и прикрасы старой непотребной женщины».

Жозефина заказывает себе у Леруа туалетов на 6000 франков. Ведь нужно же почтить «московита». Пусть он увезет на память о ней эту камею, подаренную папой, и эту севрскую чашу с портретом, подарок императора!

Александр не остается в долгу и отвечает любезностью за любезность: отныне французская императрица в Мальмезоне получает для охраны казачий пикет. Ее охраняют, а не сторожат… «Никто тогда не удивлялся такой малости», – замечает де Вогюэ. Такой малости?

Жозефина вполне счастлива в окружении русского императора, этого «северного медведя», австрийских и прусских принцев, великих имен Англии. Это дает ей уверенность в прочности своего положения.

Не должна ли она также позаботиться о Евгении? Оставят ли ему его итальянское вице-королевство?

Через Александра Жозефина вступила в переписку с Тюильри. И скоро Евгений предстал перед королем. Людовик XVIII принял месье де Богарне и ради сына забыл пагубные мысли, какие могли быть с 1789 до 1794 года у его отца. К тому же этот отец был гильотинирован. Одним поводом больше приветить сына. «Принц Евгений прибыл вчера в Париж. Он был принят его величеством в три часа пополудни», – разнеслось по Парижу.

А через несколько дней – еще сообщение: «Русский император отправился в замок Сен-Лё, близ Монморанси. Его императорское величество обедал там с принцем Евгением, его матерью и сестрой». Как удачно составлен протокол – Жозефина просто мать, а не императрица…

Наконец, Евгений получает гарантии, а Гортензия – титул герцогини Сен-Лё, она, принцесса Империи!

Лавалетт приписывает эту награду инициативе Александра. Но не забудем, что Лавалетт был приближенным Гортензии. По его словам, именно Александр выпросил этот фиктивный титул для дочери Жозефины: «Людовик XVIII не решился прямо отказать императору. Но Блакас, министр короля, отнесся к этому с таким неудовольствием, что Александр приказал своему адъютанту, которому было поручено доставить ему грамоту о пожаловании Гортензии титула герцогини, не уезжать из Тюильри и даже ночевать там, пока он ее не добьется».

Допустим. Но если Гортензия не ходатайствовала сама, то должна ли она была принять подарок?

Впрочем, к чему искать оправданий, у нее никогда не было ничего общего с Наполеонидами и она осталась кем была: де Богарне. К тому же у нее перед глазами были примеры в ее же семье: Пьер-Жан-Александр де Таше, пенсионер Шамборского сената, проголосовал 1 апреля за лишение Наполеона короны и был возведен, в награду за это, Людовиком XVIII в пэры Франции. Да, это получше титула графа Империи, полученного им в 1804 году.

Но Провидение неумолимо.

14 мая на обеде у дочери в Сен-Лё Жозефина схватила простуду.

24-го в Мальмезоне был назначен обед в честь короля Прусского. Жозефина появилась на этом обеде улыбающейся. Ей удалось скрыть болезнь под маской креольского очарования, которое ее никогда не покидало и которое придавало ей мягкую покоряющую других прелесть.

Она же с Александром открыла бал.

После бала Жозефина отправилась в сад. Лавалетт рассказывает, что она говорила с Александром об императоре. Что они говорили о нем? Не узнал никто.