Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - [38]

Разве не рассчитался он со своей кредиторшей? И кто бы дал ей проценты большие, чем он?

Что же это за проценты?

Почести.

Для Империи Жозефина должна была остаться императрицей, миропомазанной, коронованной, царствовавшей. Нужно, чтобы знали, что она сошла с трона, чтобы удовлетворить желание народа иметь Наследника. Церковный и гражданский развод делает ее чуждой фамилии Бонапарта. Значит, теперь она снова Таше де ля Пажери или Богарне? Нет! Она продолжит носить фамилию императора. Это, конечно, противно канонам Церкви и букве закона, но не противно признательной памяти императора. Не о том же ли говорит записка, которую Наполеон написал Фуше в первый же месяц своего нового брака?

«Компьен, 24 апреля 1810 года.

Правда ли, что вышли гравюры под названием "Жозефина Богарне, урожденная ля Пажери"? Если это верно, то прикажите их конфисковать и наказать граверов».

Примечательно, что «Императорский альманах» после перечня «Двора Марии Луизы» издает «Двор императрицы Жозефины». И без Империи и трона Жозефина не перестает быть императрицей.

Не отказывает Наполеон Жозефине и в деньгах, как, впрочем, и всегда. Как и всегда, их оказывается слишком мало для аппетитов Жозефины.

«Монитёр» 17 декабря 1809 года опубликовал статьи сенатского решения:

«Статья первая. Брак, заключенный между императором Наполеоном и императрицей Жозефиной, расторгается.

Статья вторая. Императрица Жозефина сохранит титул и ранг коронованной императрицы-королевы.

Статья третья. Ее вдовья часть определяется ежегодной рентой в 2 миллиона франков из средств государственного казначейства.

Статья четвертая. Все распоряжения, могущие быть сделаны императором в пользу императрицы Жозефины из средств его цивильного листа, будут обязательны для его преемников».

Первым после развода распоряжением императора было его завещание относительно Жозефины, исполнить которое он просил народ и Империю. Обещал ли он Жозефине, как рассказывали, вдовью пенсию в 5 миллионов франков ежегодно и обширные владения?

Как бы там ни было, император понимал, какой доли лишает свое семейство и насколько неумеренным могло казаться другим такое содержание.

После развода Жозефина получила 2 миллиона франков, назначенных Сенатом, и прибавку ко вдовьей части в 1 миллион, дарованную сразу. Три миллиона – это очень по-императорски…

Из рачительного эконома Наполеон в расчетах с Жозефиной превратился в расточительного. То, что он пожаловал ей, никогда бы не увидели кровные родственники императора, Наполеониды.

Вдовью пенсию Наполеон назначил Жозефине из сумм государственного казначейства. Пусть так, но он делал ей другие щедрые подношения, из личных средств. Он продолжит оплачивать долги Жозефины.

Правда, Жозефине запретили бывать в Тюильри. Но взамен она получила замок в Наварре, Мальмезон и Елисейский дворец. Это – дача, замок у ворот Парижа и дворец в самой столице.

Император говорил Евгению: «Чего я больше всего желаю, так это чтобы она успокоилась и чтобы ее не волновала парижская болтовня».

Но Жозефина уже успокоилась. Она органично вошла в новую роль благородной ссыльной императрицы, покорной обстоятельствам и «тем крохам, которые посылает судьба». А, собственно, на что было жаловаться при ее-то послужном списке?

Мальмезон – место ссылки

Итак, она в ссылке. Осмотрим это место.

Полагали, что после развода императрица покинет если не Францию, то по крайней мере окрестности Парижа.

Носился слух, что Жозефина выберет резиденцией Ахен. Ничего подобного. Она отправилась в Мальмезон. И не только потому, что любила это место. Мальмезон – напоминание о только что прошедшем, милый его осколок. Кроме того, отсюда недалеко до Парижа. А для «ссыльной» Жозефины так важно иметь возможность быстро при необходимости (какой, Боже?) прибыть в столицу.

В 1809 году Мальмезон только смутно напоминал дачу, купленную во время Египетской кампании. Всё переделано, модернизировано и изукрашено. Это стоило несколько миллионов.

Бонапарт, возвратившись из Египта, нашел «замок рушащимся со всех сторон», свидетельствовала мадам Жюно. Она, безусловно, преувеличивала. Но все-таки таким, каким он был тогда, Мальмезон мало подходил для жизни, какую консул собирался вести в нем. Бонапарт говорил о тогдашнем Мальмезоне, что он «сухой, выжженный».

И поместье принялись оживлять.

В 1801 году реставрация продвинулась настолько, что архитектором Фонтеном и его помощником Персье (впоследствии – создатели наполеоновского стиля) уже были израсходованы 600 000 франков. На вопрос Бонапарта, сколько еще вложений понадобится, последовал ответ: «Более миллиона». Благодаря Жозефине эта сумма вырастет почти вчетверо.

Отстроили два дорических павильона при въезде в парк.

Увеличили столовую. Правда, переделки привели к тому, что столовая почти не использовалась и приглашенных в сезон усаживали обедать в саду, в палатке.

Из трех комнат нижнего этажа сделали галерею, куда потом свезли множество бесценных картин и античных статуй.

Из прежней спальни сделали зал Совета, в виде военной палатки, обитой шелком, в то время трехцветным.

На первом этаже Бонапарт занял три комнаты: ванную, уборную и спальню, окрашенную в серый цвет, с кроватью на римский лад в алькове.