Жизнеописание строптивого бухарца - [20]

Была она права, навряд ли во всем тупике нашелся бы человек, воздержавшийся в дни поста от своего всегдашнего чревоугодия и перешедший на одноразовое питание после захода солнца, хотя бабушка уверяла, что воздержание только на пользу, ибо очищает человека изнутри для новой молодости, и что даже врачи теперь нередко лечат голодом.

Былого ритуала не осталось, зато остался месяц сентябрь, который возвращался каждый год, чтобы собрать хор мальчиков, остался ужин после заката — время, когда надо петь, осталась в памяти сама песня, и крыши остались такими же плоскими и широкими, как площадка, куда и поднимались в самые душные вечера, чтобы поужинать…

…Вы свою похлебку ешьте. Ну а мы расскажем вам,

Как из зарослей кашгарский выходил кричать петух.

Ранним утром звонкий голос пробуждал ваш сонный слух.

Ну а вечером — привет, вам! — вновь у ваших мы ворот.

Поглядите — лунным светом скоро все вокруг зальет.

И тогда мы все увидим, что живется вам легко.

Тем, кто добр и благороден, до несчастий далеко…

Им не давали допеть. Тем, кому лень было спуститься с крыши и прервать ужин, награждали их прямо сверху брызгами воды. Наклонялись на край крыши женщины, веселые от сока винограда и смоквы, что бродил в их крови, смеясь, плескали на них ледяную воду, а мужья держали их за талии предупредительно, — этот нежданный дождь, пришедший от избытка радости и доброты, приятно купал весь хор, капли охлаждали лица мальчиков, блестели на их волосах.

Казалось в такие дни, что весь город устроил свое вечернее пиршество на крышах, поднимешь голову, а наверху переговариваются тихо, протягивают руки через узкие тупики, чтобы угостить соседа чаем, финиками, и эта недолгая жизнь на крышах была создана для веселья и участия всех, знакомых и незнакомых.

А хор мальчиков пел им:

…Тем, кто добр и благороден, до несчастий далеко:

Благом в точь как у Юсуфа все закончится у вас.

Про Юсуфа наш короткий вы послушайте рассказ.

Жили–были десять братьев. Десять и еще один.

Десять были очень злые! Лишь Юсуф был добрый сын.

Раз Юсуфа на охоту десять братьев повели.

Там забросили в колодец. А потом домой пришли.

А потом отцу сказали:

— Брата волки растерзали… [4]

…И сказал Юсуф своим тюремным товарищам: вот истолкование ваших снов: ты, который выжимал виноград, будешь подавать своему хозяину вино, ты же, кому снились птицы, будешь распят, и птицы будут клевать твою голову. Царь страны тоже пожелал узнать, что означает его сон, а видел он, что семь тучных коров съели семь тощих, и еще приснились ему семь колосьев зеленых и столько же сухих. Но никто из вельмож не мог объяснить его сон, и тут на помощь пришел тюремный товарищ Юсуфа — сейчас он работал у царя, подавая ему вино. Вспомнил он о словах Юсуфа, сказанных, по его поводу, и попросил царя послать за Юсуфом. Юсуфа привели из тюрьмы к царю, и он так толковал царский сон: будет семь лет отменный урожай на полях, но ты прикажи прятать зерно в амбарах, ибо следующие семь лет будет засуха, тогда ты сможешь накормить своих подданных припрятанным зерном. И Юсуф снова отправился в тюрьму.

Но случилось так, как сказал он: семь лет урожая и семь лет засухи, и тогда царь, вспомнив о Юсуфе, снова послал за ним, и Юсуф рассказал о своем деле. Зулейха упала перед царем на колени и попросила пощады за свои козни против Юсуфа, царь простил ее, а Юсуфу велел управлять всеми магазинами страны, чтобы зерно выдавалось людям в меру и чтобы хватило его на семь лет засухи…

Поглядите — лунным светом скоро все вокруг зальет.

И тогда мы вновь увидим, что живется вам легко… —

пел хор мальчиков, принявший в свое сообщество и Душана, и к ним выходили с горстью винограда, кланялись и благодарили, словно это поющие принесли им хорошую жизнь, увиденную в лунном свете, и напоминания о далекой семилетней засухе лишь подчеркивали ощущение тихой, благостной жизни дворов, этого вечера с коротким дождем, смехом женщин, что подарили всем жизнь для полноты счастья…

Но вот прошел сентябрь, хор мальчиков не пел больше, и Душан теперь вместе со всеми готовился ко Дню Бабушки. Думала бабушка почему–то, что, как и ее мать, умрет она в шестьдесят три года, но вот прожила до семидесяти. «Нехорошо, ненормально, — злилась она во время споров о том, как лучше отметить этот день, — ведь не вступала же я в сговор с дьяволом, лучше уйти вовремя, чем задержаться…»

— Ну, кто говорит, что ты задержалась?! — в один голос кричали ей все, укоряли за невыдержанность, а Душан еще и добавлял:

— А ты, дьявол, не слушай! — словно мог плут обидеться на бабушку, махнуть на все и призвать ее сейчас же.

В доме теперь только и слышно было: садовник, монтер, — говорили эти слова несколько раз в день, ждали их прихода, словно два эти лица и должны были теперь заняться приготовлением ко Дню Бабушки, а все домашние вздохнут свободно, успокоятся и перестанут пререкаться между собой, как это случалось часто.

Наконец отец привел садовника, Душан весело глянул на него, и что–то сняло его внутреннее напряжение, все остальные тоже облегченно вздохнули: бабушка и мама были довольны, что не оставили они без ухода заболевший виноградник. Душан же был рад, что садовника не распяли, вот он, жив, пришел к ним с большим серпом в сумке, ибо был это тот самый человек, на которого напали в тупике вороны, когда нес он на голове хлебцы. Видно было, что упавший на песок хлеб простил его, а распятым оказался другой, человек мерзкий и вороватый.