Жизнь впереди - [6]

«Прощай! — мысленно обращался он к ней. — Хорошо было этим летом. Очень хорошо! Спасибо тебе, Наташа!»

Сколько книг они перечитали вместе! Даже странно — он не любил раньше вот так вдруг, ни с того ни с сего, читать. Не водилось за ним такого, и он всегда удивлялся загадочной страсти своего приятеля по парте и по двору Тольки Скворцова, которого иной раз от книги оторвать нельзя. И танцевать немного он научился тоже благодаря Наташе… И даже говорить как следует… Да, как это ни странно, он и говорить теперь стал лучше, потому что она умеет слушать, а ему так приятно было рассказывать и про «ЗИС-150», и про «ЗИС-110» — о том, как проектировались у отца на заводе эти новые машины, грузовая и легковая, и как они строились, и сколько было с ними хлопот, и как потом завод ловко, не прерывая и не оставляя текущего производства, постепенно наладил поток новых машин, когда они были окончательно сконструированы…

— Флаг спустить! — донеслась вдруг команда Марьи Петровны.

Алеша, вздрогнув, перевел взгляд на мачту. Уже?..

Да, оказывается, все уже отговорили, и вот он, памятный, единственный миг, разделяющий ощутимо прошлое от будущего: конец лету, конец сбору и конец детству Алеши. Флаг сполз с места, потом снова застыл на мгновение и затем, трепеща, резко пошел на снижение, опустился до самой земли.

С шумом и гулом, с веселыми криками распался стройный квадрат. Ребята отряд за отрядом расходились по палатам.

Алеша осматривался в поисках Наташи, а ее уже не было.

В последние сроки, когда весь лагерь с чемоданчиками и узлами рассаживали по автобусам, Алеша и Наташа оказались в разных машинах. Высовываясь в раскрытые окна, они переговаривались.

— У нас никелем отделаны все места! А у вас? — спрашивала Наташа.

— У нас обыкновенные. Ничего… Зато с нами баянист едет, — отвечал Алеша. — А ты где устроилась? Возле окошка или нет?

— Все равно у нас везде хорошо. У нас, видишь, какая машина! Вход спереди, а мотор сзади.

— Знаю. Дизельная. Я тебе потом сколько хочешь могу про нее рассказывать. Это самая последняя модель автобуса.

— Интересно, кто поедет раньше, а кто после? Как думаешь?

— Конечно, наша будет впереди, потому что у нас уже все места заняты.

— А я все-таки недоглядела. Нарвать нарвала цветов, да ромашек чересчур много и васильков, а кашки и других желтеньких чуть, почти что и не видно… Правда?

— Чего там! Все равно толстый какой букет. А парит здорово. Гляди, в дороге дождь захватит.

— Дождь! Когда ни облачка… Скажешь тоже! Откуда ему взяться, дождю, при таком синем небе?

Так говорили они друг другу о всякой всячине, ловя последние мгновения совместной жизни в лагере, говорили еще про погоду, и о качестве обивочного материала на сиденьях в автобусе, и про запах бензина, о чем угодно, лишь бы продлить счастье завязавшейся здесь и еще не осознанной как следует, еще не оцененной в полную меру дружбы. Девочка в юбке на лямках крест-накрест через плечи, в шляпе с широкими полями, с большим букетом полевых цветов и светлоглазый мальчик в темной, с короткими рукавами рубашке, худенький и мускулистый.

— До свидания! До свидания! — грянуло сразу во много голосов.

Машина с Наташей сдвинулась, побежала по крутой дуге к проселку.

— До свидания! — кричала и Наташа, прижимая крепче к груди букет и придерживая другой рукой край шляпы с синей, сверкающей на солнце лентой.

— Наташа!.. Ой, слушай… Наташа, где ты живешь в Москве? Наташа! — принялся тогда Алеша кричать изо всех сил, высунувшись из окна по пояс. — Мой адрес… Слышишь?.. Мой адрес…

Но уже кузов машины повернулся задом, и девочка, только что улыбавшаяся издали и махавшая на прощание рукой, исчезла.

Как же это все?.. Были все лето вместе — и не догадались, не вспомнили обменяться адресами. Крупные накладные цифры на задней стенке кузова уходили все дальше.

Кинулся Алеша ко всем старшим, кто попадался ему на глаза, просил, умолял, чтобы их машина отправилась вслед ушедшей вдогонку. Напрасно. За рулем еще и шофера не было.

В последний раз на повороте блеснуло отражение солнечных искр в лаковой поверхности далекого автобуса. Кончено. Не видать больше Наташи.

3. Толя и Коля

Новый, шестиэтажный, с четырьмя подъездами дом со всех сторон обступали дома поменьше. Тут и старые здания, каменные, и кирпичные, в два-три этажа, тут и приземистые, одноэтажные деревянные строения. Они, казалось, разбрелись вокруг нового великана без особого порядка, так что образовалось несколько сливающихся дворов.

Для населения всей округи за Каменным мостом эти скрытые внутри обширного общего домоуправления улички и переулки составляют неоценимое удобство: ими можно пользоваться как сквозными и, наискось прорезая глубокую толщу кварталов, попадать вдруг из одной московской магистрали в другую. Для юного же поколения в запутанных внутренних переходах таятся сверх того еще особенные преимущества перед дворами точной планировки: улица шумит где-то в стороне, и никакие виды транспорта не мешают здесь вечному кипению детских страстей.

С утра до позднего вечера летают на просторе всевозможные мячи: маленькие — для игры в лапту, немного побольше — для девочек с их странными, почти акробатическими играми, совсем большие — волейбольные мячи и тяжелые — футбольные. Вьются над головами скакалки всех видов, прыгают под ударами «чижики» с оструганными краями, без конца складываются городошные «рюхи», чтобы тут же брызнуть во все стороны под метко запущенными «битами», расчерчиваются по земле и по асфальту «классы» для прыганья на одной ноге.