Жизнь вопреки - [17]

– Не волнуйся, доложу, – ответил Камшалов.

И я пошёл заниматься своими делами. Оказавшись в своей четырнадцатиметровой комнате, я сел за свой стол и включил телевизор. В здании ЦК ВЛКСМ было всего три телевизора: у первого секретаря ЦК ВЛКСМ Павлова, управляющего делами и у меня.

Назначая меня на должность первого заместителя, заведующего отделом пропаганды, и напутствуя, Павлов заметил:

– Так получилось, других мест нет. Поработаешь, вникнешь в суть дел, журналисты – народ нужный, но противный, а там посмотрим.

История с моим телевизором была специфичной, в духе Павлова. Когда я принял дела, а телевидение и радио тоже входили в круг моих обязанностей, я направился к управляющему делами – посвятить его в суть прошедших событий, речь шла о моём назначении. Сказал, что помимо всего я буду заниматься телевидением и поэтому прошу его приобрести и поставить у меня в кабинете телевизор. Управляющий делами, выслушав меня, рассмеялся:

– Может, тебе и самолет купить?

– Самолет не надо, – ответил я. – А телевизор поставьте, иначе я работать просто не смогу.

– Да что ты говоришь! А вот твои предшественники работали и ничего.

– О предшественниках сказать ничего не могу, но полагаю, поэтому они и ушли.

Спустя день управляющий оказался у Павлова и с возмущением доложил о моей просьбе. У заведующего отделом нет телевизора и у секретарей ЦК нет, а этому поставьте!.. Управляющий делами был человек хитрый, кстати, тоже из Ленинграда. Он считал, что настроил Павлова на возмущение, которое немедленно проявится в его реакции.

Управляющий делами стоял, ожидая этой реакции. Павлов оторвался от чтения «Комсомолки», поднял голову и спросил:

– Ну, чего стоишь? Иди и поставь, раз просит. Он пришёл в ЦК, чтобы делом заниматься.

Однако вернусь к постижению редакторского бытия.

Кабинет главного редактора был сверхуменьшенным по размерам. Часть комнаты отгородили для секретарши, остальное числили как кабинет главного. В других комнатах сидели как минимум по четыре человека. Слава богу, эта теснота длилась недолго, пока продолжался ремонт редакционного здания. Куда мы переехали – точно не помню, но, кажется, через полтора года.

Там у нас был своим коридор пятого этажа. У журнала «Сельская молодёжь» была своя особенность: при нём числилось пятитомное литературное приложение, которое хотели у него забрать. Первое, что я сделал, остановил эти претензии. Во-первых, я изменил содержательную составляющую пятитомной библиотеки. Мы назвали издание приложением «Подвиг», как собрание героико-приключенческой прозы. Это было время, когда жанр детектива набирал популярность. Я предложил коллегам сделать на это ставку, и очень скоро «Подвиг» стал самым известным читаемым приложением в Советском Союзе. Подписка на него проводилась отдельно от подписки на журнал. Затем я сделал следующий новаторский шаг: разделил содержание книг. Из пяти в трех томах публиковалась отечественная проза и еще два детектива зарубежных авторов. Интерес к приложению возрос кратно, оно шло нарасхват.

Когда я возглавил журнал и познакомился с сотрудниками, на одной из первых летучек я заявил: «Журнал должен стать другим: по наполнению, по оформлению, по читательской аудитории. Предупреждаю, что увольнять никого не собираюсь. Те, кто примут новую концепцию, – останутся, те, кто не примут, уйдут сами».

Главной проблемой были авторы. То, что печатал журнал, нельзя было назвать эталонной поэзией, прозой и публицистикой. Автора мало пригласить, его надо заинтересовать. Когда новый значимый автор берёт журнал в руки и видит на его страницах прозу и поэзию значимых коллег, у него появляется интерес к изданию; и ещё острота издания прямо противоположна его успеху у читателей.

Фактически начался процесс сотворения нового журнала. Это было непросто. Начали с оформления издания – появился новый логотип «СМ». Издание в общежурнальном реестре значилось как «общественно-политический литературный журнал», и здесь очень важны были пропорции. Политическая позиция журнала была очень важна, но для начала ее надо было обозначить – у прежнего издания её практически не было, потому как задачи её выявления не стояло.

И вот здесь мне, как редактору, предстояло пройти через все круги ада. Если «Сельская молодёжь» – журнал ЦК ВЛКСМ, то и его политические воззрения – это воззрения ЦК ВЛКСМ. Эта догма не оспаривалась, она полностью соответствовала партийным догмам в партийных изданиях. В шестидесятые и семидесятые годы были писатели в пределах допустимого, как и писатели недопустимые. Хрущёвская оттепель ушла в никуда. Я принял журнал в 1966 году.

Хрущёв оставил свой пост в 1964 году. В 1968 году Павлов покинул свой пост первого секретаря ЦК ВЛКСМ, и ему на смену пришёл Евгений Михайлович Тяжельников – абсолютная противоположность Павлову. Комсомольские верхи понимали, что после известного так называемого «Комсомольского дела», затеянного руководством ЦК КПСС, о чём я уже рассказал выше, неприятие к новому руководству ЦК ВЛКСМ нарастало. Подчинённость первому лицу осталась, а вот почитание стало ослабевать. И те, кто связывал свою судьбу с комсомолом, стали срочно перестраиваться в поисках новых постов.