Жизнь в Советском Союзе была... - [65]

Так семейное общежитие моих старших братьев в нашей квартире прекратило свое существование. Юрий и Александра остались одни в своей комнате.

Забегая вперед, хочу сообщить, что лет через семь, уже в порядке живой очереди на производстве, также без всякого блата, Тамаре выдали новый ордер на жилье. Это уже была стандартная двухкомнатная квартира в обычном только что построенном пятиэтажном доме. Так что врут все записные антисоветчики, утверждая, что для получения бесплатного жилья в СССР надо было в обязательном порядке ждать лет двадцать. Неправда это, быстрее можно было получить свое жилье.

А в освободившуюся квартирку в доме на улице Красноармейской поселился Володин коллега-преподаватель пединститута, живший до этого с семьей в институтском общежитии. И тоже был очень счастлив и доволен, получив бесплатно это жилье. А кто-то, наконец, дождался места в семейном общежитии и смог переехать туда, чтобы жить вместе с любимым человеком отдельно от родителей.

Как видим, каждая построенная новая квартира в СССР делала счастливыми, как минимум две семьи: тех, кто вселялся, и тех, кто получал предыдущее жилье счастливого новосела. Сейчас, покупающий новую квартиру счастливым себя не чувствует, нынче покупка квартиры — это стресс. Мало того, что ты отдаешь все свои накопления и, не дай бог, еще и кредитуешься в банке, так ты еще все время ждешь подвоха и обмана. Боишься, что переплатил, боишься, что, не дай бог, что-то случится, и ты не сможешь выплачивать ипотеку, боишься, что жилье отнимут по современным российским законам. Какое уж тут счастье…

В июне 1973 года я в последний раз съездил в пионерский лагерь.

Ну теперь, я думаю, пришла пора рассказать о том, чем мы там занимались.

Глава 2. Пионерские лагеря — жизнь за железной оградой

1.

В представлении некоторых людей, пионерский лагерь — это место где злой тоталитарный режим заставлял маленьких детей ходить строем и носить пионерскую форму. Ага, точно. Всякий раз, когда меня отправляли в лагерь, мне в обязательном порядке клали черные брючки, белоснежную рубашечку и красненький шелковый треугольник, который ловким движением рук повязывался на шее, превращаясь в пионерский галстук. И я это все надевал, и даже маршировал в плотном строю по три-четыре человека в шеренгу. И делал я это аж три раза за смену: на открытие и закрытие смены, и на праздник песни и строя. Все!

В остальное время, в те двадцать дней, когда меня не заставляли носить форму и ходить строем, я надевал спортивную футболку, советские хлопчатобумажные джинсы под названием «техасы», кеды советского или вьетнамского производства и шел на поле пинать мячик. Или читал книги, или загорал, или шел на качели-карусели, или сидел в беседке и о чем-то болтал с пацанами, а иногда и с девчонками, хотя о чем с ними можно болтать, когда вам по десять лет. Но в обязательном порядке каждая смена, проведенная мной в лагере, чем-нибудь мне да и запомнилась.

Даже самая первая. Мы поехали тогда с братом впервые в пионерский лагерь под названием «Чайка», принадлежавший Южно-Уральской железной дороге. Про лагерь этот мы уже были наслышаны от старших братьев, успевших там отдохнуть в свои юные годы. Правда, они, рассказывая о месте его нахождения, говорили о поселке Тактыбай, но в наше время уже была построена платформа «2060 км», от которой до лагеря было гораздо ближе.

Итак, в день отправки мать на трамвае привозила нас на стадион «Локомотив», там согласно нашему возрасту подбирался отряд, куда нас записывали, потом мать целовала нас на прощание и с этой минуты мы оставались на попечении воспитателя отряда и ее помощницы пионервожатой. Воспитателями в лагере были обычно педагоги из школ, принадлежащих железной дороге, так что часто ученики этих школ, отправляясь в лагерь, попадали под опеку тех, у кого они учились в течение учебного года. Пионервожатыми были либо студентки пединститута, либо молодые комсомолки, работающие в разных организациях на железной дороге. Конечно, среди пионервожатых иной раз попадались не только девушки, но и молодые парни, но ни разу они не попадали в тот отряд, где был я. Так что каково быть в отряде, где вожатым был парень, я не знаю.

После того, как все дети оказывались расписанными по отрядам, лагерь строился в колонну и со всеми возможными предосторожностями выступал в сторону железнодорожного вокзала. Транспорта на улицах тогда было немного, и ни одного затора или пробки наша колонна устроить не успевала, тем более, что и идти-то нам надо было всего одну трамвайную остановку.

На вокзале детей вели на платформу пригородных поездов, где нас уже ждала специальная электричка. Там были прощальные поцелуи детей и тех из родителей, кому не надо было в это день на работу и они могли проводить дитятко до вокзала. Потом нас по-отрядно рассаживали по вагонам и тут…. Если вы думаете, что поезд просто трогался и мы просто ехали, то это вы зря. И тут начиналась самая натуральная обжираловка кондитерскими изделиями. Дело в том, что практически всякий родитель, отправляя ребенка в лагерь, накупал ему кучу всяких сладостей и газировки в дорогу, боясь, видимо, того, что за те сорок минут, которые малыш проведет в электричке, он несомненно умрет от голода и от жажды.