Жизнь в эпизодах - [50]

А еще за меня горой с самого начала стояла сценаристка. Не обошлось в истории утверждения без приятного совпадения. Сценаристка «Кати» Валерия Костина окончила в Перми ту же школу, что и я! Правда, на момент проб мы об этом не знали, а выяснили это позже. Но в этом мне видится знаковое совпадение.

Снимали мы в Торжке и в павильоне на Мосфильме. В Торжке жили почти 1,5 месяца. И это было прекрасное время насыщенной работы и чудесной жизни в экспедиции нос к носу с коллегами. Веселые выходные, посиделки на балконе, дурачество… И съемки, съемки, съемки.

Что вышло, многие из вас видели. Я очень горжусь этой работой. И очень благодарна за счастье поработать с Еленой Яковлевой, Аленой Бабенко и Борисом Щербаковым – легендами нашего кино, рядом с которыми было очень хорошо. Я тогда убедилась, что очень талантливые люди могут быть и очень душевными, чуткими и внимательными. Сочетание человечности и профессионализма стало для меня ориентиром развития навсегда.

Но порой очень сложно лавировать между острыми скалами людских самолюбий. В моей профессии много вынужденного общения. И с каждым человеком надо быть выдержанным, тактичным, оберегать его самооценку, потому что никогда не знаешь, как скажется на твоей карьере любое сказанное тобой слово или даже жест, который могут превратно истолковать.

Мой агент мне как-то сказала: «Помни, что среди людей из съемочной группы много тех, кто втайне хотел бы оказаться на месте артиста, поэтому зависть – обычное дело, и ошибок в поведении вам не прощают». Ты гениальным можешь и не быть, но душкой быть обязан. Я не нахожу этот принцип правильным. Мне, как зрителю, совершенно все равно, какими личными качествами обладает одаренный артист, я смотрю фильм, и, кроме талантливой игры в кадре, меня ничего не волнует. Конечно, я считаю, что нельзя попустительствовать аморальности, пьянству и агрессивности. Это крайности, с которыми надо бороться. Это надо пресекать вовремя, не баловать безнаказанностью и наказывать рублем за сорванные смены или за запредельную грубость. Но стоит ли лишать ролей за вздорный характер? Вычеркивать ли имена из антологии мирового кинематографа по принципу порочности творца – сложный этический вопрос, такой же, как эвтаназия. Лишить роли артиста – иногда все равно что убить.

Я заметила, что крупные прегрешения именитым прощаются легче, чем мелкие грешки только взбирающимся на Олимп. Это логично. Такое право на говнистость как орден за выслугу лет. При таком раскладе лучшее, что можно для себя сделать – соединить в себе хорошего артиста и приятного человека. Что и стараюсь делать, не давая хода своему раздражению что есть сил. В кино есть негласное правило: любые жалобы высказывать не напрямую, а через агента. С помощью посредничества они облагораживаются, и то, что из уст артиста – каприз, из уст агента – просьба. Да, такая странная игра. Но если я начну каждые 10 минут второго часа переработки напоминать, что у меня нет переработок по контракту – это одно, а если агент – совсем другое. Иногда я пренебрегаю этим правилом «гонца с худой вестью», но только если на кону время или если я уверена, что в своем текущем состоянии смогу осветить проблему, не задев ничьего самолюбия. Если что-то бесит и раздражает, я обычно звоню Маше со словами: «Мне срочно нужен бесплатный психотерапевт» и, не стесняясь выражений, изливаю душу.

Слово не воробей, вылетит – роль потеряешь.

Однажды я снималась в историческом проекте. И там у нас в костюм-цеху была девушка, которая принципиально требовала, чтоб я надевала платья через голову. Это якобы правило хорошего тона. Я одеваюсь всегда после грима, чтоб не помять и не испачкать одежду, хотя заведено наоборот, но сейчас редко кто это соблюдает. У меня уже несколько лет даже лайфхак есть, как переодеться, чтоб не испортить макияж и прическу. С самого начала проекта я прошу, чтоб мне на вешалку с костюмом был подвешен тонкий пакетик-маечка. Я надеваю его на голову – и тогда моему гриму никакие водолазки не страшны. А исторический костюм – это радость гримера, там не бывает узких горловин, все на пуговицах в основном. Вот я приходила одеваться после сложной прически, и вышеупомянутая девушка настаивала, чтоб я наряжалась через голову. До пакетика я тогда еще не додумалась. И каждый божий день у нас было противостояние. А я тогда еще кормила Германа грудью, она была большой, тащить через нее узкую талию костюма было неудобно и больно. Ну и я все-таки высказалась, спросила очень раздраженно, что это за принципиальность такая. Таки что вы думаете? Через несколько лет я пробовалась на «То, что никто не видит» на Мосфильме. Режиссер-иностранец, он мало чего обо мне знал, судил только по пробам, утвердил. Когда мы на съемках познакомились с режиссером поближе, он мне сказал: «Мне отлично с тобой работается, а костюмеры на „Мосфильме“ из соседнего кабинета сказали, что ты ужасная и что мы сумасшедшие, что решили тебя утвердить». Занавес. Я судорожно перебирала все свои «поскользнушки» на тропе межцехового общения, но не могла вспомнить в упор, что во мне такого ужасного. Примечательно, что, сделав для себя субъективный вывод, люди почему-то забывают факты и, когда просишь их рассказать, что конкретно не нравилось, не помнят. «Ну просто что-то было нехорошо с твоей стороны». Я не злопамятная, я много чего забываю, поэтому я записываю ситуации, в которых была самой собой недовольна, своей невыдержанностью или усталостью, чтоб в случае чего противопоставить свою точку зрения, оперируя фактами.