Жизнь после смерти - [9]

А Пушкин сам изумился тому, как потрясла его внезапная кончина государя. Их связывали тридцать лет непростых отношений, они оба много пережили, причем судьба то и дело сводила их друг с другом. И вот Николай Павлович, который был всего тремя годами старше Александра Сергеевича — в гробу. И что будет далее в России и с Россией — никому не ведомо.

Император Александр Второй прислал графу Пушкину чрезвычайно милостивое письмо, в котором подтверждал, что продолжит поддерживать «гордость русской литературы» так же, как это делал его покойный батюшка, и что и он, и императрица были бы рады видеть Пушкиных в столице и при дворе.

Наталья Николаевна немного ожила. Она уже смирилась с тем, что годы взяли свое, что былой красоты, даже намека на нее — не вернуть. Зато обе дочери подрастали красавицами и умницами — не в нижегородской же глуши им женихов искать. Решили, что Пушкин поедет вперед, наймет приличную квартиру, а лучше — дом в Санкт-Петербурге и потом уже вызовет к себе семью.

В мае 1856 года Пушкин отправился в столицу. Но не успел еще присмотреть достойного жилья, как пришло письмо из Болдино: Наталья Николаевна скоропостижно скончалась «от сердечной слабости». Кончина была тихой и незаметной: она умерла во сне. И опять Пушкин опаздывал на похороны, точно какой-то рок его преследовал!

Когда хоронил матушку, Надежду Осиповну, в Святогорском монастыре близ Михайловского, то Пушкин откупил там место и для себя. И батюшку Сергея Львовича там же похоронили. Со временем перевезет прах Натальи Николаевны в Святые горы, положит рядом с родителями, а со временем — и сам там ляжет. Недолго уже, небось…

Марию и Наталью взяли ко двору — фрейлинами ее величества. Пушкина несколько раз приглашали на балы в Зимний — он съездил только один раз и закаялся. Сам себе казался обломком старины среди непонятной новой жизни. Как он понимал теперь тех старичков, над которыми сам же подшучивал во времена своей молодости! Тем, наверное, грезился пышный век Екатерины, блеск и сияние двора великой императрицы. Он же вспоминал воздушных прелестниц прежних балов …

Впрочем, «петербургское сидение», как иронично окрестил его сам Пушкин, продолжалось недолго. Дочери вышли замуж: Марии жениха сосватала сама императрица. Генерал-майор Леонид Николаевич Гартунг был управляющим Императорскими конными заводами в Туле и Москве, слыл человеком глубоко порядочным и благородным.

Наталья жениха нашла сама — на одном из придворных раутов. Немецкий принц Николай Вильгельм Нассау с первого взгляда влюбился в экзотическую красавицу и умницу Натали, сделал предложение и получил согласие. Конечно, принцессой Нассау Наталья Александровна официально не стала — брак был неравным, морганатическим. Но получила титул графини Меренберг — по названию одного из родовых владений мужа. Жили, супруги, разумеется, за границей: графиня Меренберг после замужества ни разу не приехала в Россию.

Дети были пристроены, жили своими семьями. Пушкин с легким сердцем покинул ставший чужим Санкт-Петербург и вернулся в Болдино, где и зажил совершеннейшим отшельником. Первый и второй тома «Истории России» почти закончены, вот-вот пойдут в набор, цензура препятствий не чинит, напротив. И государь милостив: к шестидесятипятилетию дал чин тайного советника. Никто из Пушкиных до таких карьерных высот не поднимался. Теперь уже и желать нечего, да и жизнь заканчивается…

Старший сын женился и что ни год писал отцу о рождении внука или внучки. Младшую дочь Наталью Господь тоже благословил потомством. Получив известие о рождении у Натальи дочери Софьи фон Меренберг, иронически хмыкнул:

— От абиссинского принца род произошел, к немецкой принцессе пришел. Вот вам и «просто Пушкины»!

Если бы Пушкин мог предвидеть, что младший сын его дочери Натальи, граф Георг-Николай фон Меренберг женится на дочери императора Александра Второго, Ольге, да еще будет выдвинут претендентом на люксембургский престол, а «немецкая принцесса» Софья выйдет замуж за… внука императора Николая Первого, Великого князя Михаила Михайловича. … Наверное, от души бы подивился, как крепко переплелись ветви генеалогических древ Пушкиных и Романовых.

* * *

А жизнь стремительно менялась и, по мнению Пушкина, далеко не к лучшему. Он давно уже написал пророческие слова: «не дай нам Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный», но ему и в голову не могло прийти, что во главе мужиков с вилами и топорами встанут образованные люди, которые могли бы свои способности употребить во благо Отечеству. Нет, мир решительно катился в пропасть.

«Не дай нам Бог увидеть русский бунт…» И уж точно не дай Бог увидеть российский вариант европейских революций: обязательно обернется жестокой и кровавой карикатурой.

Но то, что происходило с ним, все меньше напоминало жизнь. Он потерял аппетит, прогулки сократились до получаса (к беседке над прудом и обратно), а о верховой езде он уже и думать забыл — такой болью отзывалось тело на каждое резкое движение.

И написанием третьего тома истории дело застопорилось. Том заканчивался описанием кончины Петра Великого. Но дальше… дальше начинались мрак и опасность. Последний прямой представитель дома Романовых, малолетний царь Петр Второй был обыкновенным, не слишком умным мальчишкой, рано пристрастившимся к вину и женщинам. Государственные дела его не интересовали вообще. А с его смертью мужское колено дома Романовых пресеклось навсегда…