Жизнь первая. Вырывая страницы - [42]
За день до отъезда Лидия уже начала чувствовать грусть. Ей не хотелось расставаться со своим Отважным рыцарем, не хотелось возвращаться в Москву. На эти дни она как будто перенеслась в сказку, сюжет которой превзошел все ее ожидания и отзывы критиков. А что же дальше? Лидия задумчиво смотрела на Питера, который после катания переставлял лыжи в специальный шкафчик у входа в коттедж. Он нравился ей даже больше, чем она предполагала, и от этого осознания ей временами становилось не по себе. Где он и где она? Хотя бы в смысле географии! А что уж говорить о ее вечной жизни и работе с Джеймсом в ближайшие сто лет. Питер обернулся и, поймав на себе ее взгляд, немного смущенно улыбнулся:
— Ты чего?
— А? — Лидия очнулась от своих размышлений.
— Ты чего так смотришь на меня?… Так грустно…
— Я… — девушка потупилась и тут же постаралась изобразить на лице беззаботную улыбку. — Может, я устала?
Она подошла к двери, но Питер неожиданно легко обхватил ее за талию и притянул к себе.
— Потом можешь дать мне пощечину, — хрипло прошептал он. — Но я все равно это сделаю.
Лидия ощутила его теплое дыхание на своих щеках и легкое прикосновение губ. От неожиданности и нахлынувших чувств у нее перехватило дыхание. Казалось, в это мгновение весь мир вокруг перестал существовать, все мысли, роящиеся в голове, растаяли как туман, и не осталось ничего, кроме этого долгожданного вкуса его поцелуя и ласково обнимающих рук.
Питер чуть ослабил хватку и с опаской заглянул девушке в глаза.
— Пощечина? — недоверчиво спросил он.
Лидия покачала головой и вместо ответа осторожно коснулась губами его губ.
Объявили посадку на рейс до Москвы. Лидия скользнула взглядом по суетящейся толпе у стола регистрации.
— Пожалуйста, позвони, как только долетишь! — Питер обеспокоенно вглядывался в ее лицо.
— Конечно, — она кивнула.
— Я буду дома, может, на час раньше, чем ты… — он тяжело вздохнул и в который раз нежно обнял девушку на прощание. — Не хочу тебя отпускать…
Лидия грустно улыбнулась:
— И я. Так что же делать?
Питер издал звук, походящий на рык.
— Можно, я прилечу к тебе в Москву на выходные? — неожиданно спросил он.
— Прилетишь?
Последние сутки они старались не говорить о расставании, даже мысль об этом казалась обоим невыносимой. Но так уж устроена жизнь и рано или поздно все заканчивается.
— Да, прилечу. Через неделю, — без тени сомнения ответил Питер.
Лидия немного растерялась, но потом радостно улыбнулась:
— Да.
Снова объявили посадку на рейс.
— А сейчас я должна идти, может, знаешь такую пословицу — «долгое прощание — лишние слезы»? — Лидия поправила сумку на плече.
Питер поморщился как от боли.
— Не знал до сих пор, — он смущенно провел рукою по волосам. — До вечера!
Через несколько минут девушка уже поднялась на борт и села в свое кресло. Справа от нее, уткнувшись в газету, расположился седоватый мужчина лет пятидесяти. Почти все пассажиры уже устроились на своих местах. Лидия как в тумане из чувств и воспоминаний прослушала приветствие пилота и инструкции по безопасной эвакуации. Все вокруг шло своим чередом — люди болтали, стюардессы плавно перемещались туда-сюда, за стеклом иллюминатора тлели огни взлетно-посадочной полосы. Ничто вокруг не замечало ее переживаний. Шум моторов. Маневры на аэродроме. Взлет. Красная точка на интерактивной карте навигатора, отображаемая на подвешенных под потолком мониторах, медленно поползла вправо. Лидия почти физически ощущала, как увеличивается расстояние, разделяющее ее и Питера. Вот-вот шасси его самолета тоже оторвется от земли, и белый пассажирский лайнер унесет Отважного рыцаря в другую страну, за многие сотни километров от нее, разлучит их в лучшем случае на одну неделю. И пусть в масштабах вечности неделя — это лишь миг, но для столь сблизившихся людей она будет тянуться почти бесконечно. Девушка приняла из рук стюардессы в голубой форме стаканчик с прохладительным напитком и залпом осушила его, будто это был волшебный эликсир, способный излечить нестерпимую ноющую боль в груди, боль разлуки.
— Ну и ну! — Катерина слушала рассказ подруги, раскрыв рот от удивления.
Она даже перестала материться на водителей в медленно толкающихся рядом машинах — пленников московских пробок, которые вечно «путались у нее под колесами». Кроме изумленной подруги, дома Лидию встретили слякоть и затяжной снегопад. Город почти замер, парализованный сугробами и буксующими на эстакадах фурами. Нескончаемая промозглая суета, слегка приторможенная автомобильными заторами, накрыла Лидию с головой даже в теплом салоне комфортной Катиной иномарки.
— Вот слушаю тебя и как будто роман читаю! — удивлялась подруга. — Разве так бывает?
— Мне и самой с трудом верится, — честно призналась Лидия, поежившись от одного взгляда на улицу.
— Значит, приедет через неделю? — переспросила Катерина.
— Сказал, что приедет, но мы пока никаких деталей не обсуждали… — пожала плечами девушка.
Лидия начинала чувствовать наваливающуюся усталость. Еще когда она сошла с самолета и включила телефон, то сразу получила сообщение: «Долетел, жду звонка!» И на сердце стало как-то теплее.
— В общем, держи меня в курсе. На работу когда выходишь? — подруга говорила практически без остановки.
«Вечная жизнь кажется лакомым кусочком, пока не попробуешь ее на вкус…» И семь лет спустя Лидии приходится ощутить эту нестерпимую горечь, ведь согласно Уставу бессметных она вынуждена „умереть“ для своего любимого мужа, навсегда оставив в прошлом все то, что было ей бесконечно дорого…
Каждый раз, когда на очередном ухабе безжалостная железяка, то ли забытая кем-то в багажнике старого драндулета, то ли специально оставленная с целью «чтобы жизнь медом не казалась», бесцеремонно впивалась Виктории прямо под ребра, та готова была поклясться кому угодно и на чём придётся, что если и на этот раз получится выпутаться из неприятностей, впредь – никаких журналистских расследований и чужих проблем! Своя рубашка, или если хотите – свои ребра, как говорится, ближе к собственной персоне. «Но каковы наглецы, – в следующий же момент сбивалась с пути праведного своевольная журналистская мысль, – слабую женщину прямо средь бела дня почитай в самом центре Москвы да в грязный вонючий багажник! И ладно бы еще в какой-нибудь «лексус» или «ренж ровер», где хоть лежать можно не в позе эмбриона и дышать не через раз, а то в добитые «жигули», которые того и гляди развалятся на очередной кочке.
В 2270 миллионы людей живут на искусственной планете, называемой Титаниум — в мире всеобщего социального благополучия и нескончаемого технологического прогресса.Больше 250 лет они ничего не знают о тех, кто остался на Земле, пережил глобальную экологическую катастрофу и ради выживания вступил в военный альянс с могущественной расой пришельцев.Долгие годы эти две цивилизации людей были разделены сотнями световых лет, но им суждено сплотиться перед лицом единственного настоящего врага человечества, и сразиться за свое будущее.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.