Солнце клонилось к закату, погружая неширокую двухполосную дорогу в золотисто-красноватые сумерки. Большую часть времени шоссе одиноко тянулось вдоль океана, круто петляя и повторяя очертания береговой линии. Справа оказывался то пологий склон, то довольно крутой обрыв, за которым переливалась в последних лучах уходящего дня тронутая легким бризом водная гладь. И лишь свет фар стремительно летящего по трассе джипа рассекал сгущающуюся в безмолвном спокойствии темноту. Сидящую за рулем Лидию сейчас не трогали красочные пейзажи. Она кинула взгляд на спидометр. На непродолжительных прямых участках ей удавалось выжимать сто семьдесят, но в поворотах приходилось резко сбрасывать скорость. Кровь пульсировала в висках, сердце почти вырывалось из груди, перед мысленным взором то и дело вспыхивало яркое пламя, объявшее темные очертания автомобиля, и Лидия отчаянно мотала головой, отгоняя от себя навязчивый образ.
— Остановился, — Гордон пальцем указал на замершую на экране точку. — Это в пяти километрах.
Девушка еще сильнее вцепилась в руль, будто желая обратить машину в сверхскоростной самолет. Страх за жизнь любимого занимал все ее мысли. Спокойствие уже задремавшей природы совсем не соответствовало возбуждению, с которым Лидия вела машину. Рев двигателя и визг шин рассекали тихий шум прибоя, оставляя за собой чуть заметный след из поднятой с дороги пыли.
— Сбросьте скорость. Может, он просто остановился.
Девушка послушно нажала на тормоз. Гордон ткнул одну из кнопок, и стекла потемнели.
— Там, — мужчина указал на крутой поворот.
Их машина медленно выползла из-за холма. Сначала, в сгущающейся темноте, Лидия ничего не увидела. Но тут яркая вспышка озарила все вокруг, и жуткий грохот сотряс воздух. Взгляд девушки мгновенно устремился вправо. Там разгоралось высокое пламя. В черном дыму и огненных языках не без труда угадывались очертания автомобиля.
— Питер! — Лидия резко затормозила на обочине и, выскочив из машины, кинулась к месту аварии.
— Лидия, остановитесь! — но она уже не слышала слов своего спутника.
Девушка обежала вокруг машины и опрометью кинулась вниз, временами почти кубарем скатываясь по крутому склону невысокого обрыва. Она не чувствовала боли от падений. Лидия почти бегом преодолела широкую полосу каменисто-песчаного берега. Машина была перевернута. Яркое пламя вырывалось из салона, не оставляя ни малейшего шанса на выживание тому, кто оказался внутри. Девушка закрыла рот руками, сдерживая крик: «Питер!» Ее сердце остановилось, ужас парализовал все тело, глаза, не моргая, смотрели на искореженный автомобиль. Но вдруг внимание Лидии привлекло какое-то движение. Чуть левее, в полумраке, там, куда почти не доставал свет, на камнях шевелилась бесформенная тень. Девушка замешкалась лишь на секунду, а потом молниеносным движением оказалась рядом.
— Питер, — тихо произнесла она.
Он лежал на камнях, закрыв глаза. Услышав голос, мужчина пошевелился:
— Лидия…
Она опустилась на землю и осторожно положила его голову себе на колени. Одежда на нем была порвана, и местами под ней угадывались кровоточащие ссадины. Питер едва пошевелил пальцами, потом открыл глаза. Но в тот момент, когда Лидия ожидала увидеть в них удивление, там оказались только безысходность и грусть.
— Ты же не можешь быть здесь… — он чуть повернул голову, посмотрев на океан. — Ты спаслась?
Лидия покачала головой.
— Я не могу быть здесь, — тихо ответила она, — как бы мне ни хотелось оказаться сейчас рядом.
Модулятор сознания работал. Питер кивнул:
— Значит, ты моя галлюцинация…
Семью годами ранее…
Лидия всегда любила уезжать. Как только шасси самолета отрывалось от земли и она оказывалась на пути в другую страну, все менялось. Трудно было выразить это словами. Она как будто становилась человеком без прошлого, больным амнезией. Ни проблем, ни грусти, ни радости. Только пустота внутри, готовая принять в себя столько нового, сколько будет возможно, и предвкушение, заставляющее сердце сжиматься и трепетать. Так было и в этот раз. Лидия отправлялась в Лондон, где хотела побывать уже много лет. Туманный Альбион показался девушке подходящим местом для ее зеленой тоски и сквозящей во взгляде грусти. Причина была банальна — любовь. Точнее нелюбовь. Ее надежды выйти замуж, построить дом и нарожать кучу детишек были разбиты вдребезги. Избранник Лидии оказался попросту к этому не готов. А она не могла ждать и переступить через свою гордость после очередного выяснения отношений. Да и сколько можно? Три года вместе — достаточный срок, чтобы определиться, не так ли? Так все и было. В тот день она расплакалась, собрала вещи и ушла. Ушла в никуда. Просто на данный момент идти было некуда. Она села в машину, припаркованную у дома, и провела в ней несколько часов в безудержных рыданиях и раздумьях. Прошло время, и ничего не изменилось. Она ходила на работу, встречалась с друзьями, но в душе чувствовала, что по-прежнему сидит в том дворе, в той самой машине, плачет и судорожно думает. Три месяца спустя стало очевидно — хватит. Надо что-то делать. Лидия до сих пор вспоминала обеспокоенное лицо своего босса, худощавого высокого лысеющего мужчины в очках в тонкой золотой оправе, неизменно сползающих ему на нос в минуты особого эмоционального напряжения. Он нервно ходил из угла в угол, каждый раз по пути натыкаясь на один из многочисленных южноафриканских напольных сувениров, которыми его любовница-дизайнер заполнила все свободное пространство рабочего кабинета.
