Жизнь первая. Вырывая страницы - [2]

— Зачем тебе это? Ты замечательно говоришь на английском! К чему этот трехмесячный курс с погружением в среду, да еще где, в Великобритании?! Полезнее будет завести себе ухажера-англичанина! И кстати, полное погружение без отрыва от производства! — вдруг он осекся, видимо поняв, что прошелся по больному и виновато поник.

— За три месяца без меня ничего фатального не произойдет, — уверенно сказала Лидия, воспользовавшись паузой в его монологе.

— Конечно, — обреченно отмахнулся он и тут же, подняв на девушку полный надежды взгляд, добавил: — Ты же будешь на связи? Электронка? Мобильный? Компания все оплатит!

— Буду звонить раз-два в неделю, — согласилась та.

— Редко, конечно, — уже более смиренно кивнул он. — Ладно, в конце концов, ты заслужила отпуск. Последний проект с пожарными нас всех довел до ручки, — босс помолчал, задумчиво потирая лоб, и поправил сползшие очки. — Что ж, счастливого пути! Только прошу тебя, будь осторожна! Сколько людей в твоей группе?

Лидия решила не травмировать его и без того расшатанные нервы тем, что едет одна, так как «погрузиться в среду» планирует с головой и не обременяя себя русскоговорящими свидетелями. Со своим нынешним боссом девушка работала вместе четыре года, и подчас, в его тоне проскальзывала почти отеческая о ней забота.

— Человек десять, кажется, все из Москвы.

— Вот и ладно. Мне поспокойнее стало, — очки снова сползли ему на нос. — Кажется…

В самолете было душно. Трехрядный аэробус уже на час задерживался в аэропорту Домодедово. Лидия не нервничала. Ей просто как можно скорее хотелось пережить тот миг, когда шасси оторвется от потрескавшегося асфальта взлетно-посадочной полосы, на который она безотрывно пялилась последние тридцать минут. Слава Всевышнему, ее место было около окна и не над крылом, что позволяло девушке не участвовать в творящейся вокруг напряженной суете, уцепившись взглядом за воздух за стеклом иллюминатора.

— Вас приветствует командир корабля, — раздался в динамиках спокойный голос.

«Наконец-то, — обрадовалась Лидия. — Теперь полетим!»

Пожилая женщина в соседнем кресле начала прерывисто и тяжело дышать. Лидия нехотя отвела взгляд от пока еще не меняющегося за окном пейзажа.

— Мне ужасно душно! — женщина виновато покосилась на нее.

«Только не говорите, что хотите сесть поближе к окну! — мысленно взмолилась девушка. — Воздуха здесь ровно столько же!»

— Возможно, вам стоит пересесть к проходу, — раздался мужской голос, и Лидия тут же вернулась к созерцанию асфальта, посчитав, что ее внимания этой даме больше не потребуется.

Женщина и в самом деле целиком переключилась на обладателя приятного тембра. Похоже, это был ее заботливый сосед слева. Двигатели шумели, народ вокруг монотонно жужжал о чем-то своем. На улице было облачно, утром прошел сильный теплый дождь, и к полудню город все еще не успел просохнуть. Лидия окинула взглядом виднеющееся вдалеке здание аэровокзала, маленькие машинки, упорно таскающие туда-сюда длинные прицепы с чьим-то багажом, каких-то людей в ярких жилетках, быстро передвигающихся в обход большой лужи. Внезапный лучик солнца, пробившийся сквозь тучу, обрушился на серебристое крыло. Девушка зажмурилась и уже через секунду, открыв глаза, обнаружила, что за бортом по-прежнему пасмурно. Вот такого же короткого, но яркого мига она сейчас ждала, впившись ногтями в подлокотники кресла. Лидия хотела, чтобы время остановилось в тот момент, когда она оторвется не только от земли, но и от всего того, что оставляет здесь на три месяца.

— Вам плохо? — мужчина вновь нарушил тишину.

Самолет уже выехал на взлетно-посадочную полосу, в салоне погас свет. Лидия поняла, что не готова сейчас пожертвовать заветным моментом ради успокоения чьей-то совести и, лишь слегка повернув голову от иллюминатора, поднесла палец к губам:

— Тсссс…

Взлет. Дивная секунда. И пустота.

Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Странная легкость в животе при наборе высоты. Прошлое отпустило ее, а будущее манило и завораживало. Наконец-то заветное лекарство и долгожданное облегчение. Впервые за три месяца Лидия провалилась в глубокий сон, без сновидений, без тревожных пробуждений и чувства удушающей безысходности.

Продолжительность полета около четырех часов. Лидия проснулась и услышала, как командир аэробуса сообщает о начавшемся снижении. В ее голове не было никаких мыслей, хоть мало-мальски связанных с собственной жизнью. Все они испарились во время взлета. И слава Богу. Она снова стала больным амнезией, сознательно не желающим принять лекарство и исцелиться. Она хотела оставаться в неведении о том, что происходило с ней все эти годы, но вовсе не потому, что о многом сожалела или чего-то стыдилась. Совсем нет. Просто ей нравилось странное чувство, сродни тому, которое появлялось в школьную пору, когда ты открывал первого сентября новую тетрадку. Чистый лист, новая ручка, никаких клякс, все идеально. И есть надежда, что такой идеальной эта тетрадь и останется, даже к концу четверти. Но с каждой страницей, с каждым новым днем этой надежды становится все меньше. Ведь чернила мажутся, ты чиркаешь, исправляя вовремя обнаруженные ошибки, учителя лепят тройки, и им в принципе все равно, как много это для тебя значит. И тетрадь уже далека от совершенства. Но, что странно, чувство опять появляется, каждый раз, когда ты открываешь первую страницу новой тетради, ведь надежда умирает последней, не так ли?