Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [114]

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ ЗАЩИТА ДОКТОРСКОЙ ДИССЕРТАЦИИ В УНИВЕРСИТЕТЕ

К весне 1906 года постройка дома на земле, которую я приобрел у крестьян на реке Угре, Калужской губернии, была закончена, и в начале мая моя семья отправилась туда на все лето. Купленная земля тогда представляла из себя совершенно невозделанный участок, покрытый лесом и глухо поросшим кустарником. Моему старшему сыну Дмитрию было 13 лет, но он любил природу и с увлечением стал заниматься сельскими работами, мало-по-малу приводя этот маленький хутор в культурное состояние. Жена и другие дети также были рады провести лето в условиях деревенской жизни, где действительно можно было отдохнуть от городской суеты. Был доволен и я: осуществилась моя всегдашняя мечта иметь небольшой кусок земли, который можно было бы обработать по правилам современной науки, чтобы показать крестьянам, как надо вести интенсивное хозяйство. До тех пор я никогда не занимался сельским хозяйством, но перед приездом в деревню я прочитал некоторые книги по земледелию (в особенности я проштудировал книгу о земледелии Кренке); в первое же лето приобрел плуг и решил вспахать для посева ржи первую десятину земли. В то время мои соседи-крестьяне не имели понятия о плуге, и все пахали сохой; их способ обработки земли нисколько не отличался от навыков, установленных во время едва ли не Рюрика, и потому урожай был очень низок. Нечего говорить, что мои собственные опыты пахотьбы были неудовлетворительны, и соседи-крестьяне, несомненно, смеялись над затеями барина. Но через 3-4 года наше интенсивное хозяйство (шестиполье) стало давать такие урожаи, что крестьяне переменили мнение о наших затеях и стали покупать все наше зерно для посева. В первый же год мои мальчики и я выкопали 200 ям и посадили яблони (трех-летки), которые впоследствии давали нам до тысячи пудов превосходных яблок. Наибольшими любителями сельского хозяйства оказались мой старший сын Дмитрий и младший Владимир; благодаря их трудам, хутор перед войной можно было назвать образцовым; осматривать его приезжали издалека, и все удивлялись, как можно было в короткое время так культивировать дикий участок земли (около 50-ти десятин).

В течении этих же весны и лета я должен был выполнить одну работу, которая была, правда, вне моей специальности, но от исполнения которой по многим обстоятельствам я не мог отказаться: дело касалось выяснения причин очень плохого состояния позолоченной главы вновь построенной церкви Воскресения Христова на |Крови (на месте убийства Александра И). При виде главы храма можно было думать, что с нее слезло все золото, так как она имела буроватй цвет, местами переходивший в черный. Злые языки не замедлили пустить сплетню, что при работе часть золота была украдена и что поэтому глава была покрыта очень тонким слоем золота, которое при температурных колебаниях, обычных для Петербурга, легко могло отделиться от медных листов, на которые оно было наложено. Так как во главе строительной комиссии стоял вел. князь Владимир Александрович (2-й сын Александра II), то злые языки пустили слух, что хищение золота произошло не без его ведома. Заместитель воликого князя по постройке храма, граф Татищев, и строитель, архитектор

Портланд, обратились ко мне с предложением выяснить причину такого состояния главы и установить, что надо сделать, чтобы ко времени освящения храма привести главу в надлежащее состояние. Мне эта работа была предложена без оплаты труда и только было обещано, что за сделанные анализы мой лаборант получит соответствующую плату по таксе.

Это исследование взяло у меня не мало времени, как в лаборатории, так и на месте, так как мне приходилось десятки раз лазить на купол главы, чтобы делать разные наблюдения. Исследование в моей лаборатории выяснило, во первых, что никакой кражи золота при позолоте не было; количество золота на квадратную единицу было больше, чем это было установлено анализом позолоты Храма Христа Спасителя в Москве. Мне удалось установить и причину, почему глава приняла такой некрасивый ржавый вид. Дело в том, что позолота медных листов производилась огневым способом (золочение через огонь), заключающимся в том, что раствор золота в ртути наносился на одну сторону листов, которые потом для удаления ртути подвергались нагреванию. Огневой способ не был освещен научными исследованиями, и потому температура для изгнания ртути и время нагревания определялось на основании навыков, установившихсся у мастеров позолотчиков. Когда я снял особым способом с медного листа золотой листок, то оказалось, что он имеет массу дырок; через эти дырки влажность и воздух имели доступ к поверхности меди и последняя подвергалась окислению; образовавшаяся окись меди буро-черного цвета выходила из отверстий и покрывала поверхность главы. Мои исследования показали, что из сплава золота и ртути не следует выгонять всю ртуть; для хорошей позолоты через огонь необходимо, чтобы 3-4% ртути оставалось в золоте и тогда такая позолота может сохраняться без изменений от действия атмосферных колебаний в продолжении очень долгого времени (напр., позолота Успенского Собора в Москве). Когда золотили листы для Храма Воскресения, была взята, вероятно, слишком высокая температура и нагревание продолжалось слишком долго, вследствие чего ртути в позолоте осталось менее