Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [52]
В качестве главных редакторов нового устава И. Д. Якушкин называет Михаила и Никиту Муравьевых. В докладе следственной комиссии среди авторов упоминаются также Сергей Трубецкой и Александр Муравьев. Как бы то ни было, авторский коллектив вплотную занялся написанием устава, используя для этого, в частности, устав «Тугендбунда», к переводу которого был также привлечен Петр Колошин. В результате появился текст, озаглавленный «Законоположение Союза благоденствия», известный как «Зеленая книга» (по цвету обложки, в которую были переплетены его рукописные экземпляры). Из показаний декабристов на следствии в 1825–1826 годах известно, что «Законоположение» включало в себя две части: открытую, которая и составила «Зеленую книгу», и «сокровенную», в которой содержалась стратегическая цель союза: конституция и «законно-свободное» правление. Кропотов со слов Сергея Николаевича Муравьева сообщает, что над второй частью, которая не сохранилась, работал Никита Муравьев. В других источниках в качестве автора «сокровенной» части называется Сергей Трубецкой. Михаил занимался преимущественно первой, открытой частью. Таким образом, он являлся по крайней мере соавтором «Зеленой книги», а скорее – главным ее автором. Поэтому нам следует повнимательнее взглянуть на этот документ, чтобы уточнить наши представления о его авторе.
Первый вопрос, который возникает при этом, – насколько самостоятелен рассматриваемый документ, не является ли он простым заимствованием, переводом уставного документа немецкого «Союза добродетели». Вопрос не праздный. В показаниях декабристов и докладе следственной комиссии неоднократно повторяется, что «Зеленая книга» составлена «по образцу устава Тугендбунда». Так ли это, а если так, то до какой степени?
Ответ на этот вопрос довольно просто получить, проведя сравнительный анализ двух текстов. Первый называется немного странно: «Конституция общества по повышению общественной добродетели или Нравственно-научного союза» (в оригинале: «Die Verfassung der Gesellschaft zur Hebung öffentlicher Tugenden oder des sittlich-wissenschaftlichen Vereins. 1808»). Это официальное наименование устава прусского «Союза добродетели». Этот документ был найден сыном одного из соучредителей «Союза добродетели» в бумагах отца и опубликован в 1867 году[157]. Второй документ – «Законоположение Союза благоденствия», та самая «Зеленая книга», о которой речь шла выше. Первое, что обращает на себя внимание, – это присутствие в названиях организаций понятий, явно принадлежащих к одному и тому же ряду: «добродетель» и «благоденствие». Этот понятийный ряд четко простроен в преамбуле русского документа: «Обращение собственной воли каждого к… пользе общей, называется добродетелью», – говорится в параграфе 6 преамбулы «Законоположения Союза благоденствия». Целью же союза, согласно параграфу 1 Книги 1, является «возведение России на степень величия и благоденствия, к коей она самим Творцом предназначена». Итак, добродетель граждан есть средство достижения благоденствия общего. Прусский союз выносит в свое наименование главную предпосылку достижения благоденствия, а русский – само благоденствие, однако идейное родство очевидно.
Но является ли это родство результатом заимствования русскими авторами идеологических постулатов немецкого документа? Едва ли. В уставе «Тугендбунда» мы не находим тех идеологических построений, которые составляют концептуальную основу «Законоположения Союза благоденствия». Вот эта основа: «Правительство… имеет или должно иметь целью благо управляемых. Как же скоро правительство имеет целью благо управляемых, то все законы, клонящиеся к цели правительства, справедливы. Обращение собственной воли каждого к цели правительства, пользе общей, называется добродетелью». Цель совместных действий добродетельных граждан – благоденствие отечества (вступление, параграфы 5, 6; Книга 1, параграф 1. Выделено мной. – П. Ф.).
Каков же источник этой концепции? Найти ответ не очень трудно, если вспомнить того, кто в конце XVIII – начале XIX столетия был идейным вождем вольнодумцев всей Европы, – Ж.-Ж. Руссо. Чтобы установить факт заимствования понятийного аппарата преамбулы «Законоположения Союза благоденствия» из политических трактатов великого женевца, обратимся к тем переводам его работ, которыми могли пользоваться авторы этого документа. Ведь даже если они пользовались оригиналами, то осмысляли прочитанное в тех категориях, которые мы находим в переводах того времени.
В академическом издании трактата Ж.-Ж. Руссо «О политической экономии», осуществленном Императорской Академией наук в 1777 году (это издание хранится в Музее книги РГБ), читаем: «Общая воля, клонящаяся к соблюдению благополучия всего и каждой части
