Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [160]

.

Оставим пока нелестные эпитеты, употребленные в этом письме, на совести его автора и посмотрим на суть содержащегося в нем сообщения. Речь идет о новом этапе вооруженной борьбы. Крупные отряды повстанцев были разгромлены. Но активизировались мелкие группы, способные быстро превращаться из безжалостных боевиков в мирных поселян. Успешно преследовать их силами регулярной армии было почти невозможно: они мгновенно растворялись среди мирного населения. Между тем их набеги на дворы православных священников, крестьян, лояльных правительству, нападения на отдельные группы русских солдат продолжались и сопровождались пытками и казнями жертв этих нападений.

Этой новой тактике мятежников было необходимо противопоставить новую тактику власти. Раствориться среди мирного населения небольших деревень можно было только при поддержке населения этих деревень. Белорусские крестьяне, как я уже писал, как правило, не поддерживали повстанцев и не только не давали им приюта, но зачастую оказывали вооруженное сопротивление попыткам встать на постой в их деревнях. Иное дело так называемые шляхетские околицы – поселения мелких шляхтичей и бывших шляхтичей, переписанных ныне в однодворцы, соседствовавшие с поместьями их бывших патронов. Молодые мужчины из числа жителей таких околиц почти поголовно были «в лесу». Их отцы, жены и матери, естественно, прятали, обогревали и кормили их. Всякий, кто выдавал своего, подвергался остракизму или смерти от рук мятежников, а то и соседей. Случаи активного содействия повстанцам имелись также и в литовских деревнях, особенно в Ковенской губернии.

Ужас террора в том и состоит, что он вызывает террор другой стороны, который может быть остановлен только еще более жестоким террором. Нужны были меры, которые удержали бы действующих повстанцев от попыток прятаться среди своих родных и соседей. Такой мерой во многих войнах являлась тактика «выжженной земли» – уничтожение всех задержанных с оружием в руках (то есть тех, кто не успел оружие бросить и спрятаться среди родственников и соседей) и разрушение жилищ, в которых можно было спрятаться. Такой тактики придерживались армия Конвента при подавлении роялистского мятежа в Вандее, войска Кавказского корпуса в борьбе с незамиренными горцами. «Строгие примеры», о которых пишет Муравьев брату, суть реальные случаи сожжения (после выселения всех жителей) шляхетских околиц, деревень и имений, жители которых доподлинно участвовали в операциях повстанческих отрядов, были уличены в оказании им систематической поддержки (снабжение, укрывательство, информирование о передвижении правительственных войск) либо в жестокостях (избиения, пытки, убийства) в отношении пленных русских солдат, православных священников, участников проправительственных крестьянских караулов и т. п.

Вопрос о мере необходимости и избыточности государственного насилия вообще и, в частности, о применении при подавлении вооруженных антигосударственных выступлений смертной казни, уничтожения жилищ и других жестокостей не имеет однозначного ответа.

За два года губернаторства Муравьева в Северо-Западном крае по приговорам военных судов было казнено 128 человек[474]. 68 приговоров утвердил (конфирмовал) генерал-губернатор лично, остальные – военно-уездные начальники и губернаторы, уполномоченные на это высочайшим распоряжением от 11 мая 1863 года и инструкцией генерал-губернатора от 24 мая. 93 смертных приговора были утверждены в период с мая по декабрь 1863 года, 34 – в 1864 году. Среди приговоренных 7 ксёндзов и 68 (53 %) лиц привилегированных сословий, то есть дворян. Простолюдинов, к коим в ведомости отнесены шляхтичи, однодворцы, мещане и крестьяне, среди приговоренных 53. Если учесть, что в населении Северо-Западного края дворяне составляли около 8 %, антиэлитный характер применения высшей меры становится еще более очевидным.

То же самое прослеживается и по другим наиболее суровым видам уголовных наказаний. На каторжные работы в Сибирь сослано 36 ксёндзов, 592 дворянина и 225 простолюдинов, на поселение – 25 кзёндзов, 1220 дворян и 84 простолюдина, рядовыми в армию – 158 дворян и 162 простолюдина. Среди отосланных в арестантские роты 767 человек ни дворян, ни духовных лиц не было. На жительство во внутренние губернии империи было выслано 159 ксёндзов и 3476 лиц привилегированных сословий. Всего из губерний Северо-Западного края было выслано 12 483 человека, в том числе 7557 на водворение на казенных землях внутри империи.

Среди этих последних семи с половиной тысяч почти половину составляли 639 шляхетских семей (всего 3497 человек), которых выселяли из родных мест и депортировали во внутренние губернии империи в административном порядке целыми деревнями или соседскими общинами. И в этом жестоком деле Муравьев выстроил определенную систему. В его предписаниях мы находим разные виды этой коллективной репрессии. В случаях, когда все население околицы или подавляющее его большинство было уличено в участии в мятеже или содействии ему – выселение всех жителей с двумя часами на сборы и после проверки, что в постройках никого не осталось, – сожжение деревни целиком «в страх и пример другим». Таким образом были уничтожены шляхетские околицы Яворовка, Пеняшки, Щука в Гродненской губернии, Ибены и Темпе в Ковенской. Имелись примеры выборочного выселения нескольких «наиболее виноватых» семей и сожжения их домов. Так было поступлено с девятью шляхетскими дворами в деревне Шуммы Виленской губернии. Известны примеры предания огню усадеб помещиков, в которых мятежниками были совершены особенно жестокие преступления. Так, были сожжены имение помещика Свенторжецкого, в котором был повешен священник, и мыза Гринополь помещика Ромера за то, что вблизи нее и при попустительстве хозяина повстанцы повесили трех крестьян. Наконец, были случаи задержания и доставки в ближайший город для предварительного следствия всех мужчин околицы с последующей высылкой тех, кто был сочтен виновным, и возвращением на место жительства сумевших оправдаться. Известен по крайней мере один эксцесс исполнителя – сожжение деревни Шукштаны Ковенского уезда по приказу командира летучего отряда подполковника Карпова, который не имел полномочий отдать такой приказ. По этому случаю проводилось следствие.