Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [151]

Нужно вспомнить, что относительно недавно Россия пережила сильнейшее потрясение – поражение в Крымской войне. Оно обнажило военно-техническую отсталость империи, ее неспособность вести на равных вооруженную борьбу с передовыми странами Европы. В послевоенные годы внимание правительства было сосредоточено на подготовке крестьянской реформы. Армия едва вступала в эпоху преобразований и только ожидала серьезной модернизации.

«Положение России ныне таково, что может повториться двенадцатый год», – сказал Александр II Н. Н. Муравьеву (Карскому), принимая его в Царском Селе в апреле 1863 года и предлагая 70-летнему генералу возглавить формирование новой армии для защиты Санкт-Петербурга в случае войны с Англией и Францией и высадки союзного десанта на Балтике[451].

Ситуация усугублялась тем, что ни политическое, ни военное руководство России не имело достоверной информации о намерениях потенциальных противников: Англии, Франции и Австрии. Не было сведений ни о степени вероятности военной интервенции с их стороны, ни о возможных местах вторжения, силах и предполагаемых направлениях действий неприятеля. Вот что рассказывает об этом Н. Н. Муравьев. Во время упомянутой выше аудиенции государь поручил ему подготовить предложения по организации защиты Кронштадта, а если понадобится, то и Санкт-Петербурга в случае возможного нападения на Балтике, получив предварительно исходные данные о противнике у Д. А. Милютина. На следующий день встреча с военным министром состоялась. «Я просил его, – рассказывает Н. Н. Муравьев, – сообщить мне сведения, поступающие из-за границы, о силах и предполагаемых направлениях неприятеля. – К сожалению, – отвечал он, – мы этих сведений не имеем. – Эти сведения очень нужны для наших военных соображений, чтобы знать приблизительно, откуда и какими силами можно ожидать неприятеля, – настаивал Николай Николаевич. – Конечно, нужны, – ответил министр, – только мы их не имеем»[452].

Александр II был в достаточной степени политиком, чтобы в интересах дела переступить через свою личную антипатию. Он решил просить М. Н. Муравьева вернуться на службу и возглавить подавление мятежа в Северо-Западном крае, хотя и понимал, что тот воспримет это как свою победу. Но император не был уверен, что Муравьев примет такое назначение. Могла сказаться обида за недавнее увольнение. Да и предложенная ему должность была ниже той, которую он занимал до отставки. Главное же – эта должность сулила невероятно напряженную работу, была сопряжена с реальной угрозой для жизни и с яростными атаками со стороны либеральной аристократии и европейской прессы в случае неизбежных жестких мер в отношении вдохновителей и предводителей мятежа. Принудить больного старика взяться за такую работу не мог даже царь. Но принуждать никого не пришлось. Муравьев не колеблясь принял назначение с условием, что он будет подчинен только и непосредственно императору.

О мотивах такого решения Михаила Николаевича имеются две диаметрально противоположные версии. Первая утверждает, что он «принял на себя роль тирана и палача из властолюбия и из жадности к наживе»[453]. Вторая не видит иных побуждений, кроме чувства долга и «великого подвига самоотвержения».

В предположение о доминировании финансовых мотивов поверить трудно. К тому времени Муравьев был богат: в 1860-м царь пожаловал ему более 20 тыс. десятин земли в Самарской губернии. На этом фоне никакие мыслимые материальные вознаграждения не могли мотивировать старика, страдающего грудной жабой и катарактой, до такой степени, чтобы идти на риск утраты здоровья и даже жизни.

Иное дело – извечная потребность Муравьева «поелико возможно приносить пользу», которая у сановника его уровня неизбежно превращается в потребность руководить, то есть властвовать. Думается, что наряду с чувством долга эта жгучая потребность в масштабной деятельности сыграла свою роль в мотивации его решения. Был и еще один мотив, не столь очевидный, но чрезвычайно важный для бойцовского темперамента нашего героя. Неудачную борьбу против крестьянской реформы в редакции Константина Николаевича и последовавшую за ней отставку Муравьев переживал как личное поражение. (Отсюда, видимо, и минорное настроение при отъезде за границу, о котором писал брат Андрей.) Призвание на ключевой пост в критический для страны момент уже было в какой-то степени реваншем. Дело оставалось за малым – успешно выполнить трудную миссию. И тогда можно будет «умыть» и злейших врагов: великого князя Константина Николаевича в России и творцов «антимуравьевского» мифа за ее пределами.

Как бы то ни было, 12 мая 1863 года Муравьев выехал в Вильну. На Варшавском вокзале его провожали братья Николай и Андрей, жена с детьми и внуками, А. А. Зеленой. Он ехал без уверенности в успехе принятой им на себя миссии. В этом он позже признавался в письмах к брату. Ехал, понимая серьезность опасности, которой подвергает свою жизнь. (В письме, переданном в день отъезда А.А. Зеленому, Михаил Николаевич просит друга в случае своей смерти напомнить императору об обещании позаботиться о Пелагее Васильевне