Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [145]
Мы видели, что летом 1857 года Я. И. Ростовцев, в принципе, возражал против того, «чтобы приступить теперь к общим мерам освобождения крепостного сословия» и настаивал на том, чтобы «непременно ограничиться частными и переходными мерами и, во всяком случае, сохранить помещикам право полной собственности на землю»[429]. Министр Ланской, который, по его собственному признанию, ничего не смыслил в крестьянском вопросе, руководствуясь мнением своего заместителя А. И. Лёвшина и, возможно, Муравьева, ратовал тогда за освобождение через переходный период с сохранением помещиками при освобождении крестьян полного вотчинного права собственности на принадлежащую им землю, но с обязательством отдавать крестьянам в постоянное неотъемлемое пользование часть земли за условленную плату[430]. В ноябре 1857 года он вместе с Муравьевым подписывает записку, легшую в основу разъяснений МВД к рескрипту Назимову и тем самым – обсуждения концепции реформы губернскими дворянскими комитетами. Но уже через несколько месяцев, наблюдая эволюцию взглядов царя, С. С. Ланской рассылает циркуляры, в которых практически денонсирует директивное значение разосланного ранее документа и просит губернаторов не искать в них ответов на все вопросы, а рассматривать более как советы. Вместе с тем, однако, министр внутренних дел настаивает: «Неизменными и неприкосновенными должны оставаться лишь главные начала, в высочайшем рескрипте указанные… обеспечение помещикам поземельной их собственности, а крестьянам – прочной оседлости и надежных средств к жизни и исполнению их обязанностей. Только в совокупном исполнении сих основных условий Россия будет иметь залог и спокойствия и довольства всякого и каждого, как в настоящем, так и в будущем»[431]. Проходит еще несколько месяцев, и Ланской энергично поддерживает милютинский проект принудительного выкупа у помещиков части их поземельной собственности. Еще быстрее эволюционируют взгляды Ростовцева. Во второй половине 1858 года он уже сторонник освобождения крестьян по милютинской схеме и даже автор (или только подписант?) серии записок на высочайшее имя, которые царь выносит на обсуждение на заседании Главного комитета и использует как повод для предписания разработчикам реформы новых «главных начал». Немногие месяцы, которые еще отпущены ему судьбой (он умер в феврале 1860-го), Яков Иванович целиком посвящает продвижению милютинской концепции.
Имеются сообщения, что Ростовцева побудил к этой метаморфозе его умирающий от неизлечимой болезни сын, молодой человек народнических убеждений. Кто-то считает это превращение Савлов в Павлов проявлением корыстного конформизма. Возможно и то, и другое. Но мне кажется, что немалую роль играл и другой фактор. Многие высшие сановники той эпохи были движимы сакральным пониманием службы, в основе которого лежало «святое исполнение воли государя» и невозможность прямого оппонирования венценосцу. Сохранилось письмо Ростовцева по поводу назначения его председателем комиссии. Оно адресовано графу Орлову, но предназначено императору:
«Высочайшее повеление о назначении меня председателем комиссии… принимаю я не с согласием или желанием. Но с молитвою, с благоговением, со страхом и чувством долга. С молитвою к Богу, чтобы он сподобил меня оправдать доверенность государя. С благоговением к государю, удостоившему меня такого святого призвания. Со страхом перед Россией и перед потомством и с чувством долга перед моею совестью»[432]. Звучит искренне…
Муравьев понимал свой долг иначе: исполняя волю государя, действовать по собственному разумению для достижения максимально возможного результата, даже если образ этих действий государю не нравится. Поэтому и после того, как была отвергнута единственно правильная, по его мнению, концепция реформы, он еще долго вел арьергардные бои, стараясь переубедить царя или по крайней мере добиться хотя бы по частным вопросам решений, менее опасных, опять же на его, Муравьева, взгляд, для конечного результата.
В этой борьбе Муравьев порой выходил далеко за рамки дозволенного, установленные традицией для отношений между министрами и государем. Вот его записка к царю, написанная в конце 1858 года после утверждения последним новых «главных начал». Она касается удельных крестьян и пишется Муравьевым в качестве председателя департамента уделов. Речь идет об утвержденном Главным комитетом с подачи Милютина новом порядке исчисления величины оброка с пока еще крепостных крестьян, в результате применения которого доход помещиков должен уменьшиться. «Когда ныне уже окончательно решен вопрос об устройстве быта бывших помещичьих крестьян и преподаны положительные правила, определяющие меру требуемых для сего от владельцев населенных имений пожертвований, то справедливость требует, чтобы и удельные, дворцовые и иные имения, принадлежащие царскому дому на праве помещичьем[,] подчинены были тем же ограничениям[,] и особенно в предметах, касающихся определения размера доходов и способа взимания оных», – пишет Муравьев царю своим тяжеловатым даже для тех времен несколько старомодным стилем
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)