Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [143]

Как видим, с момента написания Муравьевым октябрьской записки, рассмотренной выше, в его представлениях о порядке действий произошло существенное изменение: снято требование выкупа собственно крепостных душ. Позже Михаил Николаевич к нему не возвращался. Кроме того, уточнена площадь передаваемой крестьянину в собственность за выкуп «усадебной оседлости». Но концепция в секретном отношении та же, что и в записке Муравьева: перед нами в свернутом, но достаточно системном виде программа замены феодальных крепостных отношений рыночными, по сути, отношениями лично свободных арендаторов и арендодателей. Но возможно ли было осуществить такую программу, не рискуя дождаться крестьянского бунта? Ведь именно этого боялся Александр: «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу», – говорил он[427]. Отсюда же проистекает и его непременное требование, чтобы с объявлением реформы крестьяне немедленно почувствовали улучшение своего положения. Сегодня мы знаем, что это требование, вряд ли исполнимое по сути, осталось неисполненным и на деле. Знаем и то, что перспектива приобрести в собственность землю, которую они и так считали своею, но в урезанном виде и за повышенные выплаты в течение нескольких десятков лет, не вызвала у крестьян энтузиазма, а была воспринята как обман. Но крестьянские возмущения, последовавшие за этим, хотя и были многочисленными, но все-таки носили локальный характер и относительно легко подавлялись. Логично предположить, что перспектива сохранения в пользовании земли в неурезанном виде и за те же деньги при одновременном ограничении прав помещика в отношении личности крестьянина была бы воспринята ими еще спокойнее, особенно если бы реформа производилась без широковещательных посулов, подогревавших ожидания крестьян. Государство сэкономило бы огромные средства, которые были затрачены на выкупную операцию, и тогда, может быть, не получили бы высочайшей поддержки те, кто ратовал за продажу Аляски. Очевидно также, что престол сохранил бы лояльность поместного дворянства. Может быть, политический терроризм не разворачивался так бурно и неудержимо, Царь-освободитель весной 1881 года успел бы даровать конституцию, и российская история XX века пошла бы по другому пути…

Конечно, здесь мы вступаем на скользкий путь «сослагательной истории», но, на мой взгляд, это не только допустимый, но и необходимый прием исторического познания. «История не знает сослагательного наклонения» только как совокупность свершившихся событий, но не как совокупность проектов, предшествовавших этим событиям. Анализ имевшихся, но нереализованных вариантов развития событий составляет наиболее эвристичный элемент исторического познания, наиболее продуктивный способ извлечения из прошлого уроков для будущего.

Концепции Ланского – Муравьева – Лёвшина не суждено было лечь в основу крестьянской реформы. Она была ориентирована на постепенное, хотя и довольно быстрое (не более 12 лет) движение к приобретению помещичьими крестьянами личной свободы при сохранении хозяйственных связей между землевладельцами и крестьянами и превращении этих связей в рыночные отношения арендатора и арендодателя при государственных гарантиях их обязательств друг перед другом; на приоритет крупного хозяйства как более производительного и способного к модернизации, на постепенный и добровольный выкуп земли крестьянами в собственность. Одним словом, на консервативный вариант реформы.

Победил более радикальный вариант преобразований. Он предполагал одномоментное предоставление помещичьим крестьянам личной свободы уже в ближайшем будущем с безвозмездной передачей им в собственность их усадеб, а также предоставлением им за плату пашенных наделов, с которых они могли бы кормиться и получать средства для уплаты податей. Землю для этих наделов государство должно было выкупить у помещиков и передать крестьянам с оплатой теми полученного надела в рассрочку на 49 лет под 6 % годовых. То есть с выплатой суммы, несоизмеримо большей, чем стоимость получаемой ими земли. В этом варианте также присутствовал элемент идеализации, но не помещиков, а крестьян. Состоял он главным образом в том, что крестьянин преисполнится благодарностью к государю, а его труд станет свободным и потому более производительным.

Этот вариант был разработан группой либеральных чиновников во главе с уже известным нам Николаем Милютиным. В конце 1850-х годов Н. А. Милютин, тогда директор одного из департаментов МВД, подготовил записку с предложением провести освобождение крестьян по прусскому образцу – с предоставлением крестьянам земельных наделов за выкуп. С подачи П. А. Киселева, который, как мы помним, был родным дядей братьев Милютиных, записка была замечена великой княгиней Еленой Павловной – вдовой дяди Александра II Михаила Павловича. Елена Павловна была покровительницей науки и искусств, гуманным и либерально настроенным человеком и тонким политиком. В своем Михайловском дворце она завела вечера, на которых собирался цвет петербургской интеллектуальной элиты либерального толка и любили бывать первые лица государства, включая великого князя Константина Николаевича, а иногда и императорская чета. Николай Милютин стал приглашаться на эти вечера.