Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [140]
Во-вторых, вскоре подтвердился прогноз Муравьева о том, что материальное положение крестьян в результате реформы не улучшится. Напротив, включились факторы, неожиданные для авторов реформы. Один из них – резко ускорившийся процесс разделов патриархальных крестьянских семей. С реформой отпала обязанность крестьян согласовывать разделы с помещиками, которые, как правило, старались сдерживать их. В результате сдерживаемый ранее поток разделов хлынул неудержимо. А. Н. Энгельгардт – агрохимик, социолог, публицист, много лет живший и хозяйствовавший бок о бок с крестьянами, так описывал последствия разделов:
«Сила, соединявшая семейство и удерживавшая его в одном дворе, лопнула. <…> Вместо одного двора является, например, три. Нивы делятся на узенькие нивки, которые и обработать хорошо нельзя… Каждый работает отдельно на своей нивке. Молотят на трех овинах. <…> Скот кормят на трех отдельных дворах, и для ухода, для носки корма нужно три человека, тогда как прежде делал это один. <…> Печей топится три, хлеб пекут три хозяйки, едят из трех чашек. …[Е]сли большое корыто, в котором кормили штук шесть свиней… стоит рубль, то три маленьких корыта стоят уже не рубль, а, примерно, хоть два.
Высчитайте все, высчитайте работу, и вы увидите, какая происходит громадная потеря силы, когда из одного двора сделается три, а еще того хуже – пять»[413]. По данным Министерства внутренних дел по 46 губерниям Европейской России число семейных разделов у крестьян с 1861 по 1882 год составило 2 371 248[414]. Вместо 2,37 млн более или менее обеспеченных дворов появилось 6–7 млн дворов бедных. Бедных потому, что при разделе весь прибыток за несколько лет уходил на строительство новой избы, обзаведение и т. п. Зато значительно возросла рождаемость. В результате быстрого роста населения получала еще большее распространение малоземельность. Но главной причиной задержки выхода крестьянского хозяйства на траекторию роста оставалась чрезвычайно низкая урожайность крестьянских полей. Отмена крепостного права не принесла в этом отношении сколько-нибудь существенных перемен. За первые десять лет после реформы средняя урожайность зерновых по губерниям Центрального промышленного района повысилась всего на 8 %, за последующие 10 лет – еще на 4 %, в Среднем Поволжье – на 8 % и 0 % соответственно[415]. В крупных помещичьих хозяйствах урожайность была выше и росла быстрее.
Надежды оптимистов на то, что «свободный труд» изменит мотивацию крестьянина, заставит его работать больше и эффективнее, не оправдались. Да они и не могли оправдаться. Общинный строй с его регулярными переделами, дефицит спроса и низкие цены на рынке сельхозпродукции не создавали у крестьянина мотива вкладывать в свой надел больше труда, знаний и средств, чем было необходимо для самообеспечения и уплаты обязательных сборов. Свидетельством тому – постоянное стихийное сокращение в крестьянском быту числа рабочих дней в году. Если до реформы их было 135 (37 %), то к началу 1870-х стало 125 (34 %), к 1902 году – 107 (29 %), а нерабочих – 230 (63 %), 240 (66 %) и 258 (71 %) соответственно[416].
Вопрос о том, как повлияла реформа 1861 года на уровень благосостояния крестьян в долгосрочном плане, слишком сложен, чтобы однозначно ответить на него несколькими фразами. Капитальные антропометрические исследования Б. Н. Миронова выявили значительное увеличение за 50 пореформенных лет среднего роста и веса призывников, то есть практически молодых крестьян в России, что, по его мнению, является неопровержимым свидетельством улучшения питания и физических кондиций (биологического статуса) мужской сельской молодежи[417]. Скорее всего, это улучшение – результат однов ременного действия двух факторов. Во-первых, ускорившиеся после отмены крепостного права индустриализация, урбанизация, инфраструктурное строительство существенно увеличили численность несельскохозяйственного населения, что вызвало повышение спроса и цен на рынке сельхозпродукции. К концу 1880-х годов цены на рожь выросли по сравнению с 1861 годом в три раза[418], значительно увеличился и объем продаж. Какая-то часть возросших доходов от продажи хлеба и других сельхозпродуктов доставалась и хлеборобам. Во-вторых, существенно увеличилась численность крестьян, занятых преимущественно промыслами, и общая сумма поступлений от этого вида хозяйственной деятельности в доходы крестьянских семей. Наконец, и раздел патриархальных семей после преодоления упомянутых выше материальных потерь, на что ушло около десятилетия, видимо, содействовал улучшению питания детей в первые годы жизни.
Но физические кондиции (биологический статус), как справедливо отмечает сам Б. Н. Миронов во многих своих работах, отнюдь не являются синонимом благосостояния и уж тем более мерилом удовлетворенности индивида или социальной группы своим положением. Общение с городом, где модернизация и рост благосостояния при всех издержках происходили быстрее, чем в деревне, пример их вчерашних соседей, которым «посчастливилось» устроиться в городе, увеличивали возможности сравнения и тем самым – уровень запросов и степень неудовлетворенности крестьян пореформенной эпохи своим положением. В результате и в условиях экономического роста и объективного улучшения питания и физических кондиций значительной части крестьян в пореформенной деревне накапливалось ощущение обделенности и обиды – взрывчатый материал будущих потрясений.
