Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137) - [20]

Только одно взаимной схватке мешало: что между боевыми порядками обеих сторон протекавший поток, замедливший переправу, мешал сойтись. И таким образом издали боевые трубы и «копья, грозящие копьям»[144] первый и второй день смотрели друг на друга, когда вдруг приехал к французам[145] шутник – хороший рыцарь с другой стороны, сообщивший неопровержимо прежде всего, что [он] якобы нашел подступ, чтобы им соединиться, и нанесенные обиды за свободу копьями и мечами отомстить, и что его отпустили к природному господину, чтобы за него и вместе с ним сражаться. Пронесся слух среди лагерных палаток, и храброе войско возрадовалось. Доспехи и шлемы замечательной красоты [они] на себя надевали, воодушевлением возбуждали и, если хорошая переправа им встретится, поток перейти спешили, полагая более достойным, чтобы врагов [они] атаковали, чем чтобы себя защищали.

Увидев это, благороднейшие мужи Ангерран де Бов, Эбль де Руси, граф Андре де Рамерю. Гуго Белый де Ла Ферте. Робер де Капни и другие, мудрые и благоразумные, отвагой короля-соправителя восхищаясь, посоветовавшись, подчиниться ему предпочли и, мирно к нему придя, юность его высоко оценили, за себя и за своих [людей] службу клятвенно обещали. И немного времени спустя, так как Божественной волей назначено нечестивца истребление, и замка, и брачного союза, кровосмесительным родством оскверненного[146], расторжением лишился.

Глава VIII. О Милоне, каким образом он вступил в замок Монлери

Этими и другими успехами доблесть возвышая, король-соправитель об управлении королевством и общем благе усердно заботился, насколько обстоятельства позволяли мудро предвидеть, брыкающихся подчинить, враждебные замки любым образом или занять, или подавить.

Когда Ги Труссо, сын Милона де Монлери[147], мужа беспокойного и возмутителя королевства, из путешествия к Святому Гробу домой возвращался, сломленный долгого пути треволнениями и различными страданиями душевной муки и, так как в Антиохии из-за чрезвычайного страха перед Курбарамом через стену спустившись и Божье воинство внутри осажденным оставив[148], всю плоть утративший, [он] ослабел и боясь лишиться наследства, единственную дочь, которую имел[149] [в соответствии] с желанием и уговорами господина короля Филиппа и сына [его] Людовика, – поскольку очень домогались замка – за Филиппа, сына короля от выше названной графини Анжуйской[150], замуж выдал; и чтобы в любви своего [брата] крепко привязать, старший брат господин Людовик замок Мант[151] по просьбе отца [и] по случаю женитьбы [ему] подтвердил.

Таким образом, когда по этой причине [он] замок [Монлери] под охрану свою получил, возрадовались [жители], как будто бы из глаза соломинку вынули или круговой ограды запор сломали. Поэтому завещал отец сыну Людовику в нашем присутствии свое утомительное и болезненное бремя: «Действуй, – сказал он, – сын [мой] Людовик, бдительно сторожи [эту] башню, из-за которой страдания почти состарили [меня], из-за боли и коварной подлости которой ни доброго мира, ни покоя я не мог иметь».

Их неверность верных в неверных, неверных в невернейших превратила, и во всем королевстве любое зло без согласия их или участия не делалось. И когда от Корбея на реке Сене через Монлери посредине до Шатофора справа графство Парижское было замкнуто отовсюду, между Парижем и Орлеаном такой хаос смятения установился, что ни эти к тем и ни те к этим без позволения [этих] подлецов, если только не вооруженной силой, были не в состоянии пройти. Однако же по причине названного брака [он] преграду сломал и свободный доступ с обеих сторон восстановил.

К этому добавилось [еще то], что Ги, граф де Рошфор, муж опытный и заслуженный воин, названного Ги Труссо дядя по отцу, когда из путешествия в Иерусалим в славе и богатстве вернулся, к королю Филиппу благодарно прильнул и, так как старая близость уже и прежде его сенешалом[152] делала, то как сам [Филипп], так и сын его господин Людовик, действуя на общее благо, сенешалом [опять] поставили[153], чтобы и замком выше названным Монлери отныне спокойно владеть и от графств, с ними пограничных, а именно: Рошфор и Шатофор и других близлежащих замков, – и мира, и службы, к чему он [Ги] непривычен был, потребовать. Их взаимная с ним близость дошла до того, что по уговору отца сын господин Людовик дочь[154] этого Ги, хотя пока и не брачного возраста для женитьбы торжественно получил. Но хотя в невесты получил, женой не имел, так как до бракосочетания по препятствующей причине кровного родства[155] брак несколько лет спустя был расторгнут[156]. Таким образом в течение трех лет продолжалась их приязнь, ибо и отец, и сын ему в высшей степени верили, и сам граф Ги, и сын его Гуго де Креси к защите королевства и чести всех мужей прилагали усилия.

Но поскольку, «запах, который впитал еще новый сосуд, сохранится долгое время»[157], то мужи из Монлери, не отказавшиеся от привычного вероломства, коварно замыслили через братьев де Гарланд, которые тогда стали жертвой неприязни короля и [его] сына[158] таким образом, что виконт Труа Милон, младший брат Ги Труссо, вместе с матерью виконтессой