Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура - [9]

^{10}, то это были заимствования из восточноевропейского идиша. Восточный диалект, в конце концов вытеснивший западный, отличался от последнего славянским компонентом.

Современная Германия граничит с Польшей и Чехией; немецкие и славянские земли были соседями испокон веков. Идиш развился в западной части Германии, но вскоре евреи начали мигрировать на восток; многие выражения, которые мы считаем типично еврейскими, пришли из славянских языков. Помимо вышеназванных слов, в идише есть такие известные славянизмы (позже из идиша они пришли в английский), как нудник, кишке, чашке и бобкес — и тысячи других. Идишский синтаксис тоже в основном славянского происхождения. Эс холемт зих мир а вайсер нитл переводится как «снится мне белое Рождество». Слова эс, зих, мир, а, вайсер пришли из немецкого. Холемт — слово из лошн-койдеш (холем), которое ведет себя как немецкий глагол. Нитл — вежливое обозначение Рождества — слово из романского диалекта евреев, предшественника идиша. В этом предложении нет ни одного славянского слова, но такая синтаксическая конструкция знакома любому поляку.

Некоторое славянское влияние ощущалось в западном идише еще до развития восточного. Один из первых славянизмов в идише — междометие небех («какая жалость», «увы»), от чешского nebohy («бедный», «убогий», «покойный»), В Западной Европе на славянских языках не разговаривали, и лишь несколько слов из этих языков, в том числе небех, проникло в западный идиш. В восточном идише есть существительное небехл (человек, на которого только глянешь — и думаешь: «Вот бедолага!»).

Слово небех сумело добраться со славянских территорий на запад потому, что оно было необходимо почти для каждого еврейского разговора. С XV века евреи причитали «ой, небех» по всей Европе и продолжают делать это здесь, в Северной Америке. Без небех многие идишские фразы звучали бы незавершенно. Если вы — пресс-секретарь президента, а президент чувствует себя неважно, то вы скажете: «Президент болен, небех». Если вы из тех граждан, кто разделяет понятия «должность» и «человек», то тоже скажете небех, пусть даже голосовали за другого кандидата. Но если вы — журналист, претендующий на беспристрастность, то скажете: «Президент болен». Примените этот метод в разговоре о родственниках: вот увидите, по наличию или отсутствию небех вы узнаете все о семейных отношениях собеседника.

Умение вовремя вставить небех так важно, что уже почти стало условным рефлексом (я много лет мечтаю открыть псевдоанглийский паб «Небех и вздох», где никогда не будет того, чего вам хочется: «У вас есть пиво? — Небех»). Неслучайно именно это слово стало одним из первым славянизмов, проникших во все диалекты идиша, — ведь оно так подходит языку, который превратил жалобу в вид искусства.

Некоторые идишисты подчеркивают домашний, уютный характер большинства славянизмов, считая, что «когда в языке встречаются слова-синонимы или близкие понятия, одно из которых — немецкого, а другое — славянского происхождения, то ближе к народу второе, хотя германизм, предположительно, старше»[9]. Эти славянские заимствования, конечно же, хранят память о штетлах, еврейских местечках. Местечковый дух проник в язык, уже ставший самостоятельным организмом, — и усилил его самостоятельность. Давайте рассмотрим, как это происходило.

Глава 2 В гробу я видел эти бублики: идиш в действии

I

Вот самое убедительное доказательство того, что идиш — не просто диалект немецкого, а отдельный язык: немецкие евреи, переселившись на славянские земли, не отказались от своего прежнего языка полностью (в отличие от их французских и итальянских предков). Видимо, идиш лучше всего подошел для выражения их мыслей. Все заимствования из языка новых соседей проверялись по тем же критериям, что и небех когда-то: хорошо ли это для евреев? может ли идиш это использовать?

Славянские слова и структурные особенности сильно повлияли на идиш, но они изменили только его строение, а не настроение. Попав в язык, они лишь усилили его дух. В конце XIX — начале XX века евреи начали массово уезжать из Восточной Европы в Западную и в обе Америки. Эмигранты так решительно избавлялись от славянизмов, что даже великие еврейские писатели — отцы-основатели современной идишской литературы^{11} — начали редактировать издания своих книг, убирая из них устаревшие и «ненужные» заимствования. Несмотря на то что их повседневная речь была пронизана этой лексикой, они с легкостью выбросили множество слов из произведений, к тому времени уже ставших классикой литературного идиша. Но вот славянские синтаксические конструкции стали такой важной частью восточноевропейского идиша, что от них нельзя было избавиться, не разрушив саму канву языка. Сейчас они так же явственно слышны в языке, как и сто лет назад.

В современном идише осталось очень много славянизмов, но я хочу подчеркнуть, что сохранившиеся слова либо обозначают непереводимые реалии (например, блинце — у этого блюда нет точного немецкого аналога), либо имеют смысловой оттенок, которого нет у их германских синонимов. Так, германизм нопл («пупок») используется в формальном или техническом контексте — скажем, в беседе с врачом или в научной работе об отсутствии пупка на изображениях Адама и Евы. Но в разговорной речи