Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура - [8]

Склонность насмехаться над другими религиями — еще одна черта идиша, уходящая корнями в Библию. Многие библейские имена — самые настоящие школьные дразнилки. Иезавель (на иврите И-зевел) означает «дочь мусора». Вероятно, на самом деле ее звали И-ваал, Иеваал — «дочь Ваала», одного из главных языческих божеств, упомянутого в Библии. Вельзевул (на иврите Ваал Зевув, «повелитель мух») — исковерканное Ваал Зевул, «повелитель небес»^{6}. Навал (на иврите Новаль) — имя первого мужа второй жены царя Давида — означает «злой негодяй», «безбожник». Оно используется как имя нарицательное в псалмах 13 и 52: «Сказал негодяй [в оригинале — наваль] в сердце своем: нет Бога!»

Евреи раздают обидные прозвища не только живым существам. В Талмуде языческие празднества обозначаются словом, которое переводится как «несчастье». Идишское хоге («нееврейский праздник») произошло от библейского слова, означающего «трепет», «ужас». Из-за сходства с ивритским хаг («праздник») слово хоге стали использовать как дисфемизм — то есть антиэвфемизм — для обозначения нееврейских религиозных торжеств. Троицын день до сих пор называется на идише ди грин-хоге, «зеленый ужас». На североамериканском идишском сленге Christmas (Рождество) переделали в Krats-mikh (крац мих — «почеши меня»). Я даже слышал, как Easter (Пасху) называли Yeaster (от англ. yeast — «дрожжи»), потому что в тот день эр ѓот зих а ѓейб гетон — «он поднялся».

Чтобы прочувствовать характер этих дисфемизмов, надо сравнить ништ гештойгн ун ништ гефлойгн с английским разговорным словом, тоже означающим «неумение летать», — turkey (дословно «индейка», в переносном смысле «провальная затея»). Термин пришел из шоу-бизнеса. У Ирвинга Берлина есть такие строки: «Ваше шоу — как индейка: не взмахнет крылом,/ Снова без гроша в кармане, снова облом»^{7}. Шоу-индейка копошится во дворе, но взлететь не может.

Вот одно из главных различий между английским и идишем. Английская индейка, не сумевшая взлететь, — всего лишь готовый обед в пластиковой упаковке: горох высыпался в вишневый пирог, у клюквенного соуса странный привкус^{8}. А в идише та же самая индейка — не что иное, как важнейшая фигура в истории и культуре западного общества, основатель главной религии этого общества и… ваш бог. Но вы не знаете, что под «индейкой» мы подразумеваем его. Идиш — особый жаргон, созданный для того, чтобы герр хозяин не догадался, что́ мы думаем на самом деле.

IX

Несогласие — краеугольный камень идиша. Иными словами, он любит спорить со всеми обо всем и делает это непрерывно, даже когда притворяется паинькой. Идиш — голос и общественный представитель особой программы, основанной на Талмуде. Цель этой программы — обращение голес во благо евреев. Поэтому идиш с самого начала занял позицию противостояния всему миру. Пока Мессия не пришел и Храм не отстроен, весь мир находится в неком метафизическом голес, из которого его тоже нужно вызволить. Может быть, сам мир не подозревает об этом. Может быть, этого не осознают гои, задирающие нос перед нами и друг перед другом. Но каждому, кто обладает истинным знанием, уже известно: все, что ни есть, — неправильно. В мире, где даже шхина (Божественное присутствие) в изгнании, недовольство всем — не только естественная реакция, но и единственный путь к истине. Настоящая жизнь была тогда, когда у евреев были страна и Храм. По сравнению с прежней жизнью нынешняя, прямо скажем, — дерьмо. Существует мерило, которое евреи прикладывают ко всему, — и все оказывается не таким, как надо. Само мерило упоминается редко, потому что все и так знают, что это: возвращение евреев на их законную землю: «Ради Сиона молчать не буду и ради Иерусалима не успокоюсь, пока не выйдет, как сияние, справедливость его и спасение его — как факел горящий» (Ис. 62:1).

Еврейская привычка портить настроение и крушить надежды окружающих вызвана тем же стремлением — рассматривать все sub specie aeternitatis[8] и спрашивать себя, хорошо ли это для евреев. А оно редко оказывается хорошим, и постоянный метафизический разлад отразился на еврейском отношении к окружающему обществу. Евреи не просто идут не в ногу с христианской цивилизацией — они глубоко презирают ее. Они могут позаимствовать у нее какие-то отдельные идеи или занятия — а чего вы хотели, живем-то в голес, — но от общего контекста их тошнит. Евреи не хотят чужого хлеба, не прикоснутся к чужому вину; они хотят вернуться домой, но дома у них нет.

Примирение невозможно. Правильное не может примириться с неправильным, правда не подружится с ложью; Все никогда не согласится с Ничто. Язык, культура, само существование — все стало программой действий афцилохес, назло попыткам вселенной и христиан разделаться с нами. Первым шагом был захват немецкого языка, вторым — еврейский Drang nach Osten^{9}.

X

Одержимый дибуком немецкий несколько веков был языком западноевропейских евреев. На западном диалекте идиша, сейчас почти исчезнувшем, до недавнего времени говорили в Германии, Голландии, Франции и других западноевропейских странах. Если в нем и мелькали слова блинце, книш и