Жизнь Иисуса - [15]

Властители возлежали вокруг стола из слоновой кости, укрыв ноги разноцветными шелковыми одеялами. Рабы унесли тоги римлян и лацерну тетрарха. Свита пировала по краям экуса. По разгоряченным лицам стекал пот. Смех перемежали славицы вельможам. Тихая музыка цитр и халилов баюкала сад.

Тогда-то Николай, оставив кубок, отправился за доносчиком.

**********

На заднем дворе у яслей пара лошадей сонно жевала овес. Лошади отмахивались хвостами от огромных серых слепней и то и дело брыкали задними ногами по животу и переминались. Рядом разговаривали двое: дородный латинянин, помощник конюха Квириния, и маленький сухонький иудей с землисто-желтым малярийным лицом. Колпак на голове иудея сбился набок, и засаленные пейсики запутались во всклокоченной бороденке. Рукава замызганного халата прохудились на локтях, и из дыр виднелись острые костяшки с бурыми мозолями. Латинянин в рабочей эскамиде, широко расставив ноги, толстой ниткой и шилом чинил седло. Под стать лошадиной морде, вытянутое лицо латинянина было мокро от старания. Белокаменные плиты двора пыхали зноем. Под навесом, вытянув ноги, млел стражник иудея. Щит и шлем лежали рядом.

– Чем твой Бог лучше моего, что тебе даже император не указ? – забавлялся латинянин.

– Мой Бог не лучше и не хуже, потому что единый. Другого нет, – устало, по которому кругу, ответил иудей, и его маленькие, как у крысы глазки зло сверкнули.

– Сколько народов на земле и у всех свои боги. Что же твой всех к ногтю не прижмет? А ты против императора!

– Смертный, рожденный от женщины, не может управлять смертными, как Бог. Сегодня он император, а завтра…

Латинянин предостерегающе покосился на иудея и сказал:

– Заврался! Как манипула без центуриона? Так и у богов. К каждой манипуле свой бог приставлен. А твой со всеми один справляется? Потому и порядка у вас нет.

– Тебе объяснять, как вон тому мулу. Брюхо набил и на душе спокойно. Издохнешь, и никакой тебе Юпитер не поможет. А я воскресну с верой своей и вечно жить буду.

– Воскреснешь? Ты? О-хо! Ты Дионис, чтобы воскресать каждую весну? Или Митра? – Латинянин развеселился от несуразицы. Он затрясся всеми жирами и опустил руку с шилом, чтобы не пораниться. Солдат, почуяв потеху, удобнее приподнялся на локтях.

– Смеешься? Ну, смейся, смейся! А вот послушай, веселье отшибет! – зло процедил иудей и преобразился. – То было время, когда халдеи разрушили Ершалаим, а множество иудейского народа поубивали и увели в плен. Правил халдеями царь Невухаднеццар. Был в плену халдейском с поверженным царем иудейским Иехонией и другими знатными людьми отрок Иехезкэл, сын священника Бузи. По малолетству он не успел принять сан.

Ему дозволили жить среди своего плененного народа в собственном доме на реке Ховар. Через четыре года Бог призвал Иехезкэля к пророческому служению. Всех добрых дел его во имя Господа не перечесть, и за то решил Господь явить Иехезкэлю Свое могущество. Привел Он его на огромное поле и поставил посреди него. Во мраке тонули далекие горы и холмы, и нигде не вставало над равнинами солнце. По всей земле были разбросаны высохшие кости человеческие и черепа. Обомлел Иехезкэль и спрашивает: «Что это, Господи? Неужто срок мой приспел и призываешь Ты меня к Себе?» А Господь отвечает ему: «Кости эти и прах – весь дом Израилев. А теперь скажи, сын человеческий, оживут ли эти кости?» Задрожал Иехезкэл: «Кому же, как не Тебе знать это, Господи?» «А ты скажи пророчество моим именем над этим прахом, и я вдохну в них жизнь, и воспрянет из небытия тлен». Послушался Иехезкэл и говорит: «Кости сухие, слушайте слово Господа!» И тут со всех сторон началось шуршание земли и движение, словно полчища змей расползалось из-под коряг. Кости приближались к своим черепам, скреплялись жилами, на жилы нарастала плоть, а плоть покрывала кожа. И увидел Иехезкэл вокруг множество мертвых тел, словно только миг, как они испустили дух. Тогда Бог говорит Иехезкэлю: «Произнеси другое пророчество. От четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убогих и умерших. И они оживут!» Иехезкэл изрек повеление. Тогда из гробов стали вновь ожившие женщины и дети, старики и мужи. И удивлялись между собой: «Как так, мы снова живы, хотя никакой надежды у нас уже не оставалось?» Отвечал им Бог: «Только народ мною избранный и праведный достоин вечной жизни».

И спросил Иехезкэл: «Господи, почему же не воскресли другие несчастные?» А Бог отвечает: «Пусть о них заботятся их боги!»

Конюх взялся за шило, досадуя, что веселая болтовня обернулась проповедью. Солдат закрыл глаза.

– А теперь твои воскресшие померли или землю топчут? – язвительно спросил конюх.

– Про то тебе знать необязательно.

– Необязательно! – передразнил конюх. – Если вечно живут, покажи хоть одного! Молчишь? Я тоже могу порассказать про Геркулеса. Да кто видел?

– В свитках священных записано!

– Записано… Что же он, всех под одну гребенку чешет, твой Бог. По-твоему, и убийца и младенец одинаково из земли встанут, если они твоего племени.

– Младенцу за грехи родителей воздалось! Богу не угождали!

– А как же ему угождать, Богу твоему?

– Жертвами, молитвами, соблюдением законов, переданных Богом Мошеаху. Жизнь вечная только для праведников. Злые будут брошены в долину Енномову.