Валерий Осинский
ВИКТОР ПЕЛЕВИН И ЭФФЕКТ ПУСТОТЫ
В сознании массового читателя, интересующегося «интеллектуальным чтивом», книги культового писателя Виктора Олеговича Пелевина стали такими же составляющими их жизни, как реклама. Труды Виктора Пелевина выходят массовыми тиражами в России и переведены на все основные языки мира. Можно по-разному относиться к тому, что он пишет. Но после двух десятилетий споров о его творчестве, бесспорным остается одно: популярность Пелевина – феномен современной русской культуры.
Оговорюсь: читать Виктора Пелевина чрезвычайно занимательно. Хотя с точки зрения здравого смысла он пишет полную чушь языком «интеллектуального шута» с высшим образованием.(Шута в лучшем смысле: шутов на Руси любят!) Творчество Виктора Пелевина можно сравнить, пользуясь его терминологией, с половым актом в презервативе «SICO – «БМВ» в мире гандонов»: движение – есть, результата – нет.
Его книги – остроумные рефераты с налетом эпатажа. Точное их попадание не случайно: Виктор Олегович из семьи вузовских преподавателей и прекрасно осведомлен об интеллектуальных запросах своего читателя, от студентов до поколения их дипломированных отцов, к которому Пелевин сам принадлежит по возрасту. Он точно знает, что думают его читатели, на каком языке говорят, он знает границу их интеллектуального восприятия, за которой начинается эзотерические темы, малопонятные массовому потребителю интеллектуального чтива и, которые преступать незачем.
«В наше время люди узнают о том, что они думают, по» …книгам Пелевина.
Причем темы, герои и стиль этого писателя доступны пониманию «среднестатистических интеллектуалов» всего мира: учителям, врачам, программистам, дипломированным домохозяйкам и т.д. Он разбирает вещи с точки зрения героя немного наивного, «постигающего». И тут же объясняет постигнутое кратко, емко и остроумно.
О непонятных вещах его герои говорят понятно. Это важнейшая составляющая феноменального успеха Пелевина. Для того чтобы быть успешным, писателю надо знать не только свои возможности, но главное – возможности читателя, способного переварить прочитанное.
Generation П и школьная литература
Поколение «Пепси», о котором рассказывает Виктор Пелевин в своих книгах, это поколение самого писателя, «которое было запрограммировано на жизнь в одном социально-культурной парадигме, а оказалось в совершенно другой». Поколение, по его собственному выражению, «не востребованное эпохой», что привело к «серьезному внутреннему конфликт» у многих его представителей.
Поколение, «не заставшие» СССР, вряд ли знает, что сладкую воду с иностранным названием на бутылке разливали на единственном на всю страну заводе «Пепси» в Краснодарском крае. Так же, как вряд ли молодые слышали про балтийский чай, – то есть кокаин с водкой, – комиссара Пустоты: тонизирующий напиток советской эпохи на тусовках продвинутой молодежи. А рекламный ролик о превращении обезьяны в человека под воздействием «Пепси» вряд ли видели. У каждого поколения свои напитки! Если напиток рассматривать, как метафору пойла для массового потребления.
Коммунизм, фашизм, либерализм или нашизм для нынешней молодежи понятия примерно одно ряда. Скрытая ностальгия сорокалетних о прошлом, обильно разлитая в книгах Виктора Олеговича, поколению молодых – по барабану.
Поэтому, книги Пелевина в первую очередь ориентированы на тех, кто имеет представление о том, о чем он пишет. Ориентированы на людей интеллигентных профессий – на тех, кому за сорок. Они знают, чего хотят, чего-то добились в жизни, работоспособны и опытны. Они делают окружающий мир, таким, каким его потребляют. Но главное для пишущего интеллектуала – эти люди составляют мнение о его книгах и обмениваются им в своей интеллектуальной среде. Они являются носителями массовой «интеллектуальной» культуры.
В детстве и юности поколение Пелевина было лишено всего, чем владели «за бугром» мещане, – в хорошем смысле этого слова, а не в ругательном, как было принято по канонам советской морали. Потрясения мирового масштаба минули генерацию П. Локальная война в Афганистане, не пойми за что, начатая Кремлевскими старцами; смутное время перестройки, где одни идеи закончились, другие так и не появились – вот, пожалуй, и вся биография генерации П. Юность и молодость этого поколения в подавляющем большинстве – оказалась созерцательной, а не деятельной!
Начало активной жизни поколения П приходится на девяностые и сводится не к производству материальных благ, а к их перераспределению. Эпохе девяностых нужен был свой описатель! Но эпоху мало описать, ее надо объяснить. И Пелевин подошел на роль духовного гуру, как никто иной. Ибо качество художественного слова формирует интеллектуальная среда, в которой и для которой оно произведено. В этом отношении писатель – отражение эпохи, о которой он пишет. Явление Пелевина или кого-то вроде Пелевина было неизбежно.
Как говориться: литература может быть всякой, но она не должна быть скучной! О школьной программе по русской литературе у поколения П остались унылые воспоминания: скука, морализаторство и образы, подогнанные под лекала советского идеологического ширпотреба. Даже «возвращенная литература» перестроечной поры не улучшила общее настроение: лагерную чернуху и притеснения маленького человека административным маховиком меняла педофилическая порнуха, а образы Набоковских недотеп профессоров удовлетворяли лишь тех интеллектуалов, кто за неимением лучшего, зачитывался книгами Андрея Битова и Руслана Киреева о продвинутых кандидатах наук или фантастикой Владимира Орлова и Владимира Войновича.
