Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - [23]

Шрифт
Интервал

Прежде всего, это зависело от мужества корабельного врача, а мистер Клайв был запуган так же, как и остальные.

6 августа «Слава» шла курсом, предположительно, на Антигуа, в районе которого, как ожидалось, должна была через десять дней подойти к берегу на расстояние прямой видимости. Атмосфера же на корабле к этому времени стала настолько напряженной, что лейтенанты (за исключением мистера Смита, который был вахтенным офицером) собрались ночью в трюме. Подобная тайная встреча была почти актом мятежа, карой за который была бы смерть. Неожиданно собравшиеся были предупреждены одним из «юных джентльменов» — мичманов, мистером Уэллардом, что к месту сходки приближается капитан. Офицеры быстро разошлись. Бакленд и Робертс вышли на главную палубу по переднему трапу, Буш прошел в корму по нижней орудийной палубе, а Хорнблауэр вместе с Уэллардом поднялись на верхнюю палубу по главному трапу. Узнав каким-то образом о происходящем, капитан вызвал капрала — начальника караула морской пехоты и послал мистера Хоббса (исполняющего обязанности артиллериста) с двумя матросами арестовать бунтовщиков в трюме. Морские пехотинцы, по команде капитана, спустились в кормовой люк, но капрал не успел отойти и десяти футов от подножия трапа, когда услышал звук падения тела. Поспешив обратно, он нашел капитана, который, очевидно, упал в люк, лежащим у нижней ступеньки трапа. Помимо того, что Сойер был оглушен, у него был сломан нос, два ребра и ключица. Позже он стал бредить и мистер Бакленд официально принял командование кораблем.

В общих чертах ход всех этих событий не без труда можно установить по тексту рапорта, направленного позже вице-адмиралу сэру Ричарду Ламберту с различными приложениями, из материалов следственной комиссии, а так же по собственному донесению адмирала в Адмиралтейство. У историка же, в конце концов, создается впечатление, что расследование могло производиться тщательно, а свидетельские показания могли быть точными, однако многое осталось недоговоренным. Похоже, что отчаянная ситуация была разрешена благодаря достаточно удивительной случайности. Но не слишком ли она походила на промысел Божий, чтобы действительно быть случайностью? Мы можем предположить, что нет. Прилагаемая схема может прояснить, как ситуация представлялась офицерам «Славы».

Согласно официальному заключению, капитан Сойер в возбуждении наклонился к отверстию люка, выкрикивая команду капралу, который спускался по трапу на нижнюю пушечную палубу. При крене корабля он потерял равновесие, рухнул в люк и упал в трюм, получив при этом телесные повреждения, от которых уже так и не оправился. Из офицеров, которые больше всего желали бы смерти капитана, только один — Хорнблауэр — находился на верхней палубе, когда произошел этот несчастный случай. По общему признанию, его постоянно сопровождал Уэллард (волонтер 1-го класса), но этот самый мальчик был главной жертвой садистских наклонностей капитана и шесть раз за короткое время до этого подвергался беспощадной порке за воображаемые проступки. Даже если Хорнблауэр и помог капитану свалиться в люк, Уэллард, как свидетель, был слишком заинтересован молчать об этом. Конечно, не было доказательств, что Хорнблауэр присутствовал при несчастном случае. По его собственным словам, они с Уэллардом в это самое время шли в корму, выйдя из главного люка, и в темноте не видели, что именно произошло. Больше ни одного свидетеля не объявилось, и в этом не было ничего удивительного, так как все происходило ночью — предположительно, все — кроме вахтенных и непосредственных участников этих событий — спали. С некоторым облегчением мистер Бакленд объяснил падение капитана несчастным случаем и составил рапорт, подтверждающий это заключение — один из тех рапортов, которые начальники воспринимают с одобрением.

Приняв временное командование, мистер Бакленд прочел открытые ранее Сойером приказы и изменил курс в направлении бухты Шотландца. Прибыв туда днем 18 августа, он подготовил корабль к бою и обстрелял мыс Самана. В вершине бухты на якоре стояли каперские суда, однако они находились под защитой форта на мысу и батареи на противоположной стороне бухты, которые держали фарватер под перекрестным огнем. Бакленд ввел «Славу» в бухту, но случайно посадил ее на мель, превратив линейный корабль в мишень для пушек, стреляющих раскаленными ядрами. Поскольку это произошло во время набирающего силу прилива, представлялось возможным сойти с мели, заведя якорь с кормы и затем выбирая якорный канат. В конце концов это удалось, корабль отверповали из бухты и вывели из-под огня. Тем не менее, девять человек было убито, включая мистера Робертса, двадцать ранено, а корабль получил повреждения. Положение осложнялось еще и тем, что капитан Сойер все еще был жив. После своего падения в люк он окончательно сошел с ума и представлял собой беспомощное и жалкое существо, испуганное и одинокое, истерзанное беспричинным страхом и бесконечными приступами мании преследования. Однако, по словам корабельного врача, оставалось фактом, что капитан мог пойти на поправку, превратившись в еще более жуткого маньяка и поставить своих лейтенантов перед трибуналом, состоящим из старших офицеров. Бакленду в этом случае пришлось бы обосновывать свое решение о принятии командования вместо капитана. Более того, он и все остальные могли быть обвинены Сойером в мятеже, в неподчинении приказам, в подрыве дисциплины. В этом случае они были бы счастливы отделаться увольнением со службы — многие попали в тюрьму или даже были повешены за меньшие проступки. Успех в выполнении приказов, отданных Сойеру, означал бы меньшую вероятность того, что адмирал уделит слишком пристальное внимание тем обстоятельствам, при которых Бакленд принял командование. Неудача вызовет гораздо больше неприятных вопросов, на которые придется отвечать — а пока неудача было единственное, чего Бакленду удалось достичь. Его ошибкой, как он уже понял, была попытка прорваться в бухту Самана при свете дня. Если бы «Слава» приблизилась к берегу в темноте и высадила десант на рассвете, форт мог бы быть захвачен прежде, чем испанцы успели бы проснуться. Но теперь весь эффект от внезапности нападения казался безнадежно утраченным.


Еще от автора Сирил Норткот Паркинсон
Законы Паркинсона

Сирил Норткот Паркинсон хорошо известен читателям как первооткрыватель законов, не менее знаменитых, чем законы Ньютона и Архимеда. Юмор, гениальная изобретательность и парадоксальность мышления сделали его книгу одной из самых популярных в XX веке, не теряющей своей актуальности и в веке XXI. Законы Паркинсона адресованы «подросткам, учителям, авторам пособий по истории», домохозяйкам и всем тем, кому кажется, что мир устроен достаточно разумно. Здесь вы можете найти советы на все случаи жизни, от организации собственной фирмы до составления списка приглашенных на вечеринку, а законы миссис Паркинсон помогут вам разрешить самые запутанные проблемы в личной жизни и справиться с любыми неурядицами.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).