Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной - [41]

И продолжала в следующем письме, написанном буквально через несколько дней, 8 января 1908 г.: «…переживаю удивительно хорошее настроение, какое-то обострение всех душевных сил и нервных волоконцев, откликающихся на все вокруг происходящее! В особенности в области искусства, театра и литературы и сама все это воспринимаешь, собираешь, и хочется воплотить в одно стройное целое! Ах, если бы у меня хоть маленький талантик был, и хоть на что-нибудь! А то душа чувствует свежее веянье даже от чужого таланта, а сама не проявляется! Может быть потом проявится и надо ей для того какой-нибудь бессознательный толчок? У меня так много веры в жизнь и так много радости в душе! Я не знаю еще что это такое, удивительно хорошее, — это не увлеченье, хотя увлеченья всегда окрыляют меня, но если бы я сейчас увлекалась — я была бы очень огорчена, что возможный герой увлеченья упал с неба прямо в грязную лужу — но я не чувствую, что я слетела туда уже — мне наоборот так хочется лететь все выше и выше, и с таким страстным любопытством привлекать все остальные человеческие души! В которых светится что-то: близкое по звездам и далекое по обыденности!»[463] И продолжала после небольшого отступления: «Пусть даже это и сказка оборвется хоть завтра, но оно так прекрасно, что я буду долго помнить его (ведь для астронома времени не существует!) Минута и нет. Захотелось поделиться и мне с Вами! Ну — целую Вас крепко и желаю Вам всего, всего хорошего! Так хорошо быть свободной и чувствовать ликованье души! Ведь это как „танцы Заратустры“… Хоть на минутку, — но хорошо!»[464]

Но как бы ни любила Нина Михайловна искусство, как бы ни увлекалась им, ее интерес к науке всегда побеждал. «Мне так хотелось найти правду в искусстве, хоть маленький отблеск ее, но наука мне больше дает ее!» — делилась она с М. А. Островской-Шателен[465].

Что касается качества полученного Субботиной профессионального образования, то его, наверно, можно охарактеризовать одной фразой: «Стремясь к серьезному теоретическому образованию в астрономии Н[ина] М[ихайловна] много лет пользовалась указаниями и руководством проф[ессора] П. К. Штернберга, а также С. Н. Блажко и С. А. Казакова по курсу вычисления эллиптических орбит, [продолженном] в Ленинграде в 1901–1904 г. с разрешения Д. И. Менделеева на обсерватории Гл[авной] Палаты мер и Весов (ныне ВИМС); в 1905–1910 г. на обсерв[атории] ВЖК, а затем с разрешения акад[емика] Баклунда в Пулкове, пользуясь указаниями проф[ессоров] Костинского, Покровского, Тихова, Иванова, Яшнова[466] и др[угих] астрономов»[467].

Имени Нины Михайловны Субботиной нет в списках выпускниц, окончивших ВЖК[468]. Тем не менее авторы-составители библиографического указателя «Высшие женские (Бестужевские) курсы» включили в список бестужевок имя Субботиной Нины Михайловны (1877–1961), которая, по их сведениям, «Окончила физ[ико]-мат[ематический] фак[ультет]. Астроном. Член Русского физико-химического и Русского астрономического о[бществ], член-кор[респондент] О[бщества]ва любителей мироведения»[469]. Авторы указателя отмечали, что публикуемый ими список бестужевок является неполным: «При отборе имен принимались во внимание особые заслуги бестужевок в области науки, их революционная деятельность, участие в общественно-политической жизни. Составители учитывали также наличие ученых степеней и званий, стаж работы (не менее 50 лет), звания „заслуженного“ и „отличника“…»[470]. Они, однако, не указывали источники своей информации. Возможно, имени Нины Михайловны нет в оригинальных списках выпускниц ВЖК потому, что она была вольнослушательницей. Однако в одной из своих автобиографий сама Нина Михайловна писала, что окончила высшее учебное заведение в 1909 г.[471] В отзыве о научных работах Н. М. Субботиной, написанном академиком Г. А. Шайном[472] с ходатайством о присуждении Нине Михайловне степени кандидата наук без защиты диссертации, видимо, где-то около 1943 г., указывалось: «В 1910 году Совет профессоров Бестужевских курсов оставил ее на один год при курсах для усовершенствования по теоретической астрономии»[473]. Это свидетельство, к сожалению, также не нашло документальных подтверждений. В деле «Об оставлении при курсах окончивших курсы для подготовки к научной и преподавательской деятельности 1896–1915», хранящемся в архиве С.‐Петербургских Высших женских курсов в Центральном государственном историческом архиве С.‐Петербурга, имя Н. М. Субботиной не упоминается[474]. Конечно, содержащиеся в нем данные могут быть неполными. Сама Нина Михайловна писала, что документы об окончании ею курсов существовали и бережно хранились, но были утрачены во время войны. «Мое свидетельство от Бестуж[евских] курсов об учении на ф[изико]-м[атематическом] [отделении] с 1905 по 1910, с представлением в факультет печатной брошюры о [комете] Галлея, погибло со всем имуществом и др[угими] документами», — сообщала она Г. А. Тихову 29 ноября 1943 г.[475]

Отсутствие документов, однако, не означало отсутствие памяти. В коротеньких воспоминаниях, составленных по просьбе бывших курсисток примерно около 1960 г., Нина Михайловна написала: «С благодарностью вспоминаю переезд семьи в Петербург и поступление на Бестужевские курсы. Низкий поклон курсам за все, что они посеяли, и за то, что их окружало — встают в памяти образы народовольцев с Морозовым и Верой Фигнер, революционное студенчество и растущий рабочий класс»