Жизнь и смерть Арнаута Каталана - [12]

Однако всадник развернул коня и сбил с ног одного из мужланов, а после закричал громким голосом:

– На колени, скоты!

Видать, мужланы его признали, потому что опустили вилы и колья и расступились. Тот, что лежал на земле, сбитый конем, осторожно отполз в сторону.

– На колени! – гаркнул всадник снова, а конь под ним завертелся и громко зафыркал.

– Сеньор Саварик! – заголосил брат обесчещенной девицы, поспешно подтягивая штаны и валясь на колени перед танцующим конем. – Сеньор! Добрый господин! Выслушайте нас!

Саварик (а это был он) протянул руку, указывая на домну Алану.

– Немедленно развяжите эту госпожу и верните ей все то, что отобрали!

Мужланы торопливо развязали ей руки и нехотя бросили на землю всю снятую с нее одежду и драгоценности. Громко зарыдав, домна Алана пала лицом на ворох шелков, ее плечи затряслись. Служанки, робко приблизившись, попытались помочь сеньоре облачиться, но та вдруг резко села, тряхнув грудями, и отхлестала их по щекам, после чего снова разрыдалась.

– Добрый господин! – вновь воззвал к Саварику мужлан и, видя, что Саварик уже тянется к мечу, пал головой в траву и шумно заплакал. – Добрый господин!

А Саварик подбоченился и убивать мужлана не стал.

– Ну, – позволил он, – говори.

Воспряв духом, мужлан выпрямился и, размахивая руками и вертя бородой то влево, то вправо, рассказал, как оно все было. Как человек этой вот сеньоры, безумный дурак, пробрался в деревню и, околдовав злым колдовством невинную девушку, злокозненно затем обесчестил ее; как на крик девушки прибежали односельчане и погнались за мерзким насильником, который без штанов так лихо улепетывал от возмездия, что привел их всех сюда; как вон та домна отказалась выдать негодяя и как было решено причинить ей ущерб сообразный с тем, что претерпела девушка…

Все это мужлан рассказывал сбивчиво и в самых подлых выражениях.

Тут домна Алана, перестав плакать, принялась судорожно натягивать на себя одежду, словно бы очнулась от страшного сна и обнаружила себя неподобающе раздетой среди великого скопления народу.

– А кто эти люди, которых вы тут поубивали? – спросил мужланов Саварик, озираясь вокруг и показывая на трупы, повсюду валявшиеся на поляне.

– Так это… господин мой… помешать хотели, ну мы их и… А чего они с нами так? Как со скотом!

– А вы и есть скоты! – вскинулась домна Алана. – Животные! Звери!

Саварик соскочил с коня и учтиво поклонился даме.

– Не случилось ли с вами какого-либо непоправимого несчастья, госпожа моя?

– Нет. Вы подоспели вовремя.

Саварик поцеловал ее руку.

– Саварик де Маллеон, ваш вечный раб, если вы только пожелаете, госпожа моя, – проговорил он, щуря серые глаза.

Слегка помягчев, домна Алана ответила:

– Мое имя – Алана де Вильнев. Я направлялась в гости к госпоже Эрмесине де Нейстрив, когда случилась эта неприятность.

– Это Иль-де-Рэ, госпожа моя, вы немного сбились с пути, но я провожу вас безопасной дорогой, куда пожелаете. Всегда рад услужить вам.

– Напротив, – возразила домна Алана, – это я обязана вам сохранением своей чести и поэтому…

– О! – перебил ее эн Саварик с некоторой горячностью. – Мужчины должны во всем угождать дамам и служить им, ибо в этом их истинное предназначение. Ведь мы сотворены из глины и слеплены из грязи, а вы – из благороднейшего человеческого ребра!

– Как изысканно направление хода ваших мыслей, эн Саварик! – молвила домна Алана. – Поистине, я счастлива повстречать вас! – Тут она отступила на шаг и поглядела на мужланов, которые тотчас же ответили ей злобными взглядами. – Надеюсь, вы повесите этих кровожадных негодяев?

– Как – всех? – изумился Саварик.

– Всех! – решительно сказала домна Алана.

– Гм… – с сомнением проговорил Саварик.

– Если вы действительно хотите служить мне, то поступите, как я прошу.

– Гм, – повторил Саварик.

– Ну, хотя бы некоторых…

– Кого?

– Тех, чья вина наиболее отвратительна.

– Укажите мне, прошу вас.

– Ну… – Домна Алана замялась. – Может быть, вон того…

– Отчего же того?

– У него рожа зверская… Ах, не знаю! Вы нарочно хотите меня мучить!

– Увы, госпожа моя. Я не могу повесить сорок моих крестьян. Это слишком много.

– Но они убили моих людей!

– Поверьте, я искренне сожалею о гибели ваших добрых спутников, госпожа моя, – сказал Саварик. – Я позабочусь о том, чтобы их предали христианскому погребению.

– А эти… мужланы… Вы что же – действительно отпустите их всех? – Не веря собственным ушам, домна Алана отступила от Саварика на шаг, словно опасаясь подцепить от него какую-нибудь опасную болезнь. – Вы… отказываетесь покарать их?

Морща в улыбке веснушчатое лицо, Саварик виновато развел руками.

– Это мои крестьяне, сеньора. Мне не хотелось бы чинить над ними расправу. Да и не могу я, никак не могу повесить сорок человек.

– Почему? – запальчиво спросила домна Алана. – Ведь они виновны!

Саварик вместо ответа только молча поклонился и уставился на домну Алану – довольно дерзко, надо заметить.

– Это возмутительно! – вскрикнула домна Алана.

Саварик пожал плечами.

Тут брат изнасилованной девицы подполз, перемещаясь на коленях, поближе к Саварику и спросил, шевеля бородой:

– А мы… а моя сестра? Как же мы?..

– Я оставляю вас в живых, – ответил ему Саварик.