Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [44]

Я был готов немедленно ответить на обращенный ко мне призыв, но в действительности сделать это было непросто. Кендереш, где я проживал вместе с женой и детьми, находился, условно говоря, на «границе». С одной ее стороны находилась территория, где хозяйничали красные, с другой – области под румынской оккупацией. Получив сообщение, что граф Каройи благополучно прибыл в Сегед и провел там первое заседание своего кабинета, на которое приехал граф Пал Телеки из Вены, я отправился в путь. На машине я смог добраться до Мёзотура, а оттуда на поезде до Сегеда. Это было 6 июня 1919 г.

Мой краткий эпизод штатской жизни завершился, и начался новый этап моей карьеры. По просьбе Каройи я занял пост военного министра и составил воззвание об образовании венгерской национальной армии.

Для того чтобы опубликовать воззвание, необходимо было получить согласие французских оккупационных властей Сегеда, и только после длительных переговоров удалось получить разрешение. В отличие от генерала Гондрекура полковник Бетрикс, французский комендант города, и генерал де Лоби, командующий французскими оккупационными войсками, не были вначале расположены оказать содействие венгерскому национальному движению. Не то чтобы они симпатизировали большевикам, вовсе нет, но они поддерживали румын и поэтому были готовы признать только режим Белы Куна.

Когда дипломатия не помогает, а власти нет, следует прибегнуть к иной тактике. Я поднялся в воздух на нашем единственном аэроплане и начал разбрасывать листовки над позициями войск красных. Я был доволен, увидев результаты своей работы – эскадрон полностью экипированных гусар на следующий день появился у моего дома. Со всех концов страны прибывали офицеры, из которых полковник Пронаи и майор Остенбург формировали офицерские роты. Приходили бывшие военнослужащие из окрестностей Сегеда, и вскоре у нас уже сложился костяк будущей армии из дисциплинированных и надежных солдат. Курьеры из Вены привезли нам крупную сумму денег, добытых группой венгерских офицеров во время дерзкого налета на одно из отделений венгерской Коммунистической партии, который помог совершить венский корреспондент «Дейли телеграф» Э. Ашмед-Бартлетт, а шеф венской полиции Шобер попросту закрыл глаза на произошедшее событие. Несколько миллионов тогда были отложены на пропагандистские цели.

Наша свобода передвижения была ограничена не только из-за действий французов и давления со стороны румын. Для организации наступления на позиции венгерской Красной армии мы должны были взять под надежный контроль железную дорогу, которая связывала нас с Задунайским краем; на тот момент она находилась в руках сербов. Мы знали, что Белград был настроен решительно против большевиков. Король Петр состоял в родстве через свою супругу черногорку с русской царской фамилией; его сын Александр, бывший тогда регентом, обучался в Пажеском корпусе в Санкт-Петербурге. В Белграде бывшее императорское российское посольство все еще пользовалось всеми дипломатическими привилегиями и стало центром белой русской эмиграции. Вместе с графом Телеки я отправился в Белград для переговоров с сербским премьер-министром Протичем. Он согласился предоставить столь необходимые нам гарантии при условии, что французы не будут иметь ничего против этого, и согласился на аккредитацию представителя нашего правительства в Белграде. Это было первое дипломатическое признание нашего контр-правительства. Наша миссия имела некоторый успех, хотя мы не могли воспользоваться в полной мере благожелательным отношением премьера, для этого было необходимо получить согласие французов.

Граф Бетлен отправлял нам оптимистичные послания из Вены, сообщая о благожелательном отношении британцев; пропуска, с которыми венгерские офицеры и курьеры ездили в Сегед, подписывал лично британский представитель Томас Каннингем, который также назначил для контактов с нашим правительством офицера связи полковника Александра Фитцджеральда. Мы также получили поддержку от адмирала Э. Трубриджа, который находился тогда в Белграде и с которым я познакомился в прошлом, когда он был морским атташе при венском дворе. Французы продолжали относиться к нам предельно сдержанно; их показной нейтралитет мог быть только на руку большевикам. Французы в Сегеде были связаны инструкциями, которые приходили из Парижа. Ведь Клемансо был известен как заклятый враг австро-венгерской монархии.

К сожалению, политические конфликты между двумя основными союзными державами отражались также на взаимоотношениях внутри венгерского кабинета. Министр торговли и коммерции Варьяши, придерживавшийся леволиберальной ориентации, использовал отношение к нам французов как прикрытие; мы так и не узнали, какую роль он сыграл в изгнании из Сегеда французами моего госсекретаря, штабс-капитана Дьюлы Гёмбёша. Французы настаивали на формировании «демократического» правительства, то есть такого, в котором были бы представлены все партии и направления. Не приняв во внимание мой совет, Каройи подчинился этому требованию. Новое правительство, которое возглавил бывший депутат парламента Дежё Паттантьюш-Абрахам, было образовано 12 июля 1919 г. Я отказался от должности военного министра в этом кабинете, хотя и остался главнокомандующим нашей новой Национальной армией. При этом мне были даны гарантии, что этот пост не будет использован в качестве предмета торга в политических спорах. У меня было только одно страстное желание: освободить Венгрию от коммунистического террора, поскольку зверства и преступления коммунистов множились с каждым днем, и я был уверен, что избавление должно было прийти только от нас самих, а не от какой-либо иностранной державы.