Жизнь Давида - [16]

И когда Саул предал огню и мечу амаликитян, захватил живым, но пощадил их царя Агага, более того, когда Саул позволил народу взять лучших животных в качестве трофея и принести в жертву, Господь и Самуил навечно прокляли его. «А что это за блеяние овец в ушах моих и мычание волов, которое я слышу?» (I Цар. 15, 14) — спрашивает пророк царя Саула. Чуть позже Самуил узнал, что Саул сохранил жизнь царю Агагу:

«Приведите ко мне Агага, царя Амаликитского. И подошел к нему Агаг дрожащий, и сказал Агаг: конечно горечь смерти миновалась? Но Самуил сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет [сына]. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале» (I Цар. 15, 32–33).

Означает ли древнееврейское слово ма'аданот(מעדנות), переданное в переводе короля Иакова как «delicately» (в русском переводе — «дрожащий»), на самом деле «дрожа», или «жеманно», или «с готовностью», а может быть «неловко из-за оков»? Слово «неуверенно» включает в себя все эти значения. Сцена буквального разрубания тоже символична — в это момент Саул и Самуил видятся при жизни последний раз (следующая встреча произошла уже после смерти пророка, при помощи магического искусства). Заключительный стих главы гласит:

«И отошел Самуил в Раму, а Саул пошел в дом свой, в Гиву Саулову. И более не видался Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем» (I Цар. 15, 34–35).

Когда же Самуил восстал из глубин преисподней и отказал Саулу не только в прощении, но и в любом общении, за исключением повторения проклятий, Саул — едва ли не парализованный ядом слов мертвого пророка — понял, что его песенка спета. Дух говорит ему:

«Отнимет Господь царство из рук твоих и отдаст его ближнему твоему, Давиду. Так как ты не послушал гласа Господня и не выполнил ярости гнева Его на Амалика, то Господь и делает это над тобою ныне. И предаст Господь Израиля вместе с тобою в руки Филистимлян: завтра ты и сыны твои [будете] со мною, и стан Израильский предаст Господь в руки Филистимлян» (I Цар. 28, 17–19).

И Саул в ужасе падает на землю, словно медведь, поваленный пчелами. Аэндорской волшебнице, медиуму-спириту, которая рискнула жизнью и нарушила по требованию царя его же запрет на колдовство, пришлось сочувственно убеждать Саула не отказываться от пищи. (Не указывает ли ее сочувствие на тайное вмешательство запрещенной богини любви и помощи Астарты? Замаскированный проситель взывает к помощи замаскированной богини.)

В числе огромного филистимского войска, идущего на следующий день на битву с Саулом и его сыновьями, есть и царь Анхус со своими людьми — среди них телохранитель и доверенное лицо Давид. Как это произошло? И как близко окажутся Давид и Саул к тому, чтобы сойтись в схватке? Однажды Давид уже доказал Саулу свои мирные намерения, предъявив доказательства того, что он пощадил царя, находившегося в его власти, — копье и сосуд с водой, стоявшие у ложа, где спал Саул, и тряпицу, которую Давид, оставшись незамеченным, отрезал от одеяния Саула, якобы в уединенном месте, — после этого могло показаться, что Саул полностью простил Давида:

«И сказал Саул: согрешил я; возвратись, сын мой Давид; ибо я не буду больше делать тебе зла, потому что душа моя была дорога ныне в глазах твоих; безумно поступал я, и очень много погрешал» (I Цар. 26, 21).

Саул просит у Давида прощения, и благословляет его, и даже предсказывает Давиду великое будущее. А Давид отвечает на его слова примирения и благословения в следующей сцене; то, что он думает о сказанном Саулом — «я много погрешил», — несколько удивляет:

«И сказал Давид в сердце своем: когда-нибудь попаду я в руки Саула, и нет для меня ничего лучшего, как убежать в землю Филистимскую; и отстанет от меня Саул [и не будет] искать меня более по всем пределам Израильским, и я спасусь от руки его. И встал Давид, и отправился сам и шестьсот мужей, бывших с ним, к Анхусу, сыну Маоха, царю Гефскому. И жил Давид у Анхуса в Гефе, сам и люди его, каждый с семейством своим, Давид и обе жены его — Ахиноама Изреелитянка и Авигея, [бывшая] жена Навала, Кармилитянка. И донесли Саулу, что Давид убежал в Геф, и не стал он более искать его» (I Цар. 27, 1–4).

Трезвый скептицизм Давида напоминает поведение Одиссея, когда тот наконец вернулся на Итаку и его покровительница Афина в обличье юноши спрашивает героя, кто он. Одиссей выдумывает детальную и обстоятельную ложь — импровизирует сюжет целого романа, тогда как любому другому человеку проще было бы назвать себя и заявить о своем возвращении. «Вот почему, — говорит Афина о недоверчивом и изобретательном герое, — и не в силах я бросить тебя» (Пер. В. Вересаева). Но, в отличие от Одиссея, Давид не дома. Он в Гефе, в стране Голиафа, и это придает другое измерение его легко приспосабливающейся, гибкой и быстрой изменчивости, столь непохожей на вороватую и печальную маску Саула.

Библейский рассказ и сам переменчив. Когда Давид впервые попадает во владение Анхуса, царя Гефского, — или когда это сообщение впервые появляется в Первой книге Царств, — слуги Анхуса уговаривают царя не отпускать его живым: