Жизнь человека - [4]

Зной

Лето. Жарко. Безлюдье в подъезде.

Я давно возвратился уже.

Лифт, поднявшись, остался на месте

И стоит на моем этаже.

Город, собственно, вымер и замер,

Он охвачен дурманящим сном.

Редко кто, да и то из Рязани

Или Тулы, пройдет под окном.

«В пустой жаре и в душных ливнях…»

В пустой жаре и в душных ливнях

Июнь Москвой себя пронес.

И вновь к спине рубаха липнет,

И ошибается прогноз.

При этой дьявольской погоде,

К тому же длящейся давно,

Или со мной, или в природе

Случиться что-нибудь должно.

«Многое мы без разбору…»

Многое мы без разбору

Памяти нашей суем.

Вспомнил о вас в эту пору

В доме вечернем своем.

Поздним и мрачным приветом

Долго шумят дерева.

И почему-то при этом

Смутно болит голова.

И, утомившись от боли,

Снова беру пиранал —

Все, что от вас поневоле

В жизни своей перенял.

«То, что было у природы взято…»

То, что было у природы взято,—

Да вернется к ней.

Вот ушли подробности от взгляда,

Сделалось темней.

Вот уже не видно и дороги

Даже возле ног,

Только виден слабый и далекий

В небе огонек.

Та земля, что пета и воспета,

Суша и вода,

Для тебя исчезнет до рассвета

Или навсегда.

Но среди высокого паренья

Как возможен час,

Чтоб она ушла из поля зренья

Тех, кто видит нас?

Виолончель

Весна, причастная к веселью.

Вечерний гомон вдалеке.

А здесь футляр с виолончелью

У тонкой девушки в руке.

И показалось, что большая

Во мраке, у ее ноги,

Идет изящная борзая,

Легко печатая шаги.

Лишние слезы

Медленно лист опадает с ветвей.

В плотном тумане вечерние плесы.

Что ж, попрощаемся, только скорей

Долгие проводы — лишние слезы.

Вот пароход уже слышится мой.

Ладно. Обнимемся возле березы,

И отправляйся-ка лучше домой.

Долгие проводы — лишние слезы

Я ворочусь среди длинного дня,

А упаду в придорожные росы,

Ты позабыть постарайся меня:

Долгие проводы — лишние слезы.

«Он давно простился с теми…»

Он давно простился с теми,

С кем когда-то был одно.

Милый дом, родные стены, -

Он оставил вас давно.

Он со зноем и с метелью

Свыкся полностью уже.

Ни сомненью, ни смятенью

Места нет в его душе.

Но порой прикроет очи,

Тут же — мать, отец, сестра.

Путь короче, если к ночи,

И опять длинней с утра.

Дом. Бетонная отмостка.

Три лица почти сквозь дым,

И от сердца иль от мозга —

Нить, протянутая к ним.

«Париж французы не сожгли…»

Париж французы не сожгли,

Когда вошли в него казаки.

Иной закон иной земли

И небом посланные знаки.

А мы? Рвануть рубаху с плеч.

Последний рупь — на танк и пушку.

На амбразуру грудью лечь

За выжженную деревушку.

«Рот солдата переполнен криком…»

Рот солдата переполнен криком,

В миг атаки страшен он и груб.

А у женщины с прекрасным ликом

Тонкий смех таится возле губ.

У портного полон рот булавок,

У сапожника гвоздей.

У артиста — реплик и поправок,

Всяческих затей.

У матроса — трубочного дыма.

У младенца — меж зубов компот.

А у нас с тобой, бегущих мимо,—

Полон рот хлопот.

Память

Фотографий не осталось,—

Лишь для паспорта одна.

Но, конечно, это малость.

И улыбка не видна.

Ни повадки, ни движенья…

Так жила,— на свой лишь страх

Беглые изображенья

Оставляя в зеркалах.

Сон

Шли детишки

Под Ростовом.

Ты в пальтишке

Подростковом.

Или с вишней

В кулачке

Где-то в Вышнем

Волочке…

Вяжет ясень

Сеть из пятен.

Сон неясен,

По приятен.

То ли тучка,

То ли дождь.

То ли внучка,

То ли дочь.

Ошибиться —

Мало риска,

Так их лица

Вижу близко.

Душа ребенка

Сквозь все дальнейшие ветра —

Мир, схваченный душой ребенка,

Со звоном раннего ведра

(Колодец там или колонка?),

С березами перед стеной,

С полями блеклыми картошки

И с кружкою берестяной

На голубеющем окошке.

И есть ли что-нибудь острей,

Чем эти смутные картины,—

Уже из старости твоей,

Как бы сквозь дымку паутины?

«Смех и взоры из угла…»

Смех и взоры из угла.

В свете вечера неброском

Патефонная игла

Плавно ходит по бороздкам.

Боже, как это давно!

Как во рту протяжно-липко!

Не коньяк и не вино —

«Спотыкач» была наливка.

Пробку вытащить не смог,

Хоть усилья были пылки,

А когда и вправду взмок,

Протолкнул вовнутрь бутылки.

Ладно, парень, не тужи.

Тоже выпьют без остатка…

Не в стекле — на дне души

Сохранился след осадка.

Ветер

Бедный осинник ходил ходуном.

Сломанных веток валялось немало.

Утром березка за мокрым окном

То появлялась, то исчезала.

Глянет в окно — хоть руками возьми,

И откачнутся повисшие прядки.

Словно с проснувшимися детьми

Вдруг захотела сыграть она в прятки.

«Была природа холодна…»

Была природа холодна,

На зелень раннюю глядела

И вдруг, с какого-то предела,

Теряла голову она.

Мужчина сдержанней в любви,

Чем женщина, и лишь в начале

Вы это сами отмечали —

Есть холодность в ее крови.

Смешанный лес

Что такое? Береза с дубовой листвою?

Натуральная елка, но с хвоей сосны?

Нет, не фокус, а жизнь.

Здесь безбрежье лесное,

Где самою природой стволы стеснены.

Здесь характеры их, голоса и повадки

В темной жизни отчаянно переплелись.

Здесь их руки — не в том, как вы ждали, порядке —

Из оконца, из сумрака, из-за кулис.

Снег

У постели сапожок

Сбросил хромовый со шпорой.

А по улице снежок

Самый первый лег за шторой.

Тщится голая земля,

Словно томная молодка,

Простыню, кого-то зля,

Натянуть до подбородка.

Баба

Лепят бабу — не первый раз —

После длительного заноса.

Вот и угли нашлись для глаз.

Где морковку достать для носа?

Снегу выпасть пришла пора.

Вечереет. Восходит Вега…

Это дети среди двора

Лепят снежного человека.