Жизнь Большой Реки - [73]
Река словно набухла, вздулась. В течение этой ночи воды прибыло, пожалуй, на метр. Что будет, если не уменьшится, не утихнет ярость суресте?
Я ползаю по размякшей земле, проверяю оттяжки палатки. Нужно немного ослабить намокшие и натянутые, как струны, шнуры. Они могут лопнуть или вырвать колышки. Но у меня по крайней мере нет хлопот с водой для питья: я ставлю кастрюлю под край палаточной крыши, и через минуту она полная. С этим запасом воды возвращаюсь в свой домик. Растираюсь махровым полотенцем и снова укладываюсь спать. Ничего другого мне не остается. Жизненное пространство ограничено колышущимися стенками палатки и четырехугольником пока сухого пола. Могу лежать, сидеть. Голод мне не угрожает. У меня есть мясные консервы, сахар, бесполезная йерба, две банки сгущенного молока. Все это я запиваю дождевой водой. Не требуется, видимо, пояснять, что все я ем холодным. Долго буду вспоминать вечерний ужин и веселый костер. Так прошел первый день. Ночью я несколько раз просыпался, прислушивался: не утихает ли буря? Шаткая надежда!
На следующий день я с беспокойством обнаружил, что уровень реки значительно поднялся. Еще полметра — и вода дойдет до палатки. Продираюсь через заросли в глубь острова, ищу место, расположенное хоть чуть-чуть повыше. Но, увы, как обычно бывает в дельте, на островах из нанесенного речного ила местность понижается к центру. Самая высокая часть прибрежная. В нескольких сотнях шагов от берега я уже бреду в воде. Возвращаюсь в отчаянии. Если уровень воды достигнет палатки, останется только перевернуть байдарку, побросать в нее все, заплыть как можно глубже в залитые заросли, привязаться там и… ждать.
Третий день. Как это все назвать? На море, как известно, шторм. Но на реке? Не нахожу подходящего слова. Удовлетворимся поэтому местным названием, так много говорящим здешним островитянам, — суресте. Утешительным, пробуждающим по крайней мере искорку надежды есть только то, что река вздымается медленней. За последние сутки прибыло около двадцати сантиметров. Быть может, мне удастся избежать сомнительного удовольствия плавать между кустами?
Зато внутри палатки меня ждет неприятность: на резиновом полу скапливается вода. Третьи сутки идет ливень и напирает ветер. Палатка начинает пропускать воду там, где швы соединяют стенки с полом. Мое жизненное пространство уменьшается. II укладываю под себя, под постель, все, что только можно: багажные мешки, полотняный тент, который так хорошо защищал нас от солнечного жара там, в верховьях, парус, ненужные принадлежности туалета. Вытираю лужицу полотенцем, выжимаю его и снова вытираю. И так без конца.
Четвертая ночь… Самая тяжелая. Кончились свечи, которые я так экономил. Лежу в темноте, в мокрой темноте. Меня трясет. Неужели вернулась заполученная много лет назад африканская лихорадка?
Я узник суресте. Он налетел неожиданно, пленил меня, перечеркнул розовые мечты о триумфальном конце экспедиции. Приблизительно я представляю, где нахожусь. Помню цифры на последнем буе. Я проплывал мимо него три дня назад, покидая торную дорогу больших судов, заплывая в этот спокойный и живописный рукав. До финиша мне остается каких-нибудь сто двадцать — сто тридцать километров. На этот пустяк у меня было четыре с половиной дня. А сегодня? Все переменилось. Непогода не только подмяла меня и давит дальше, но и разграбила мой запас времени, которое я с таким старанием накапливал. Я проиграл. Это ясно, незачем обманывать себя иллюзиями. Я не совершил ни одной ошибки, мне не в чем упрекнуть себя, разве только в том, что я согласился на пари, согласился надеть на себя путы заранее установленного срока. Тут сыграла свою роль моя спортивная жилка. А в спортивной игре нужно уметь не только выигрывать, но и проигрывать.
Четвертый день «плена». Беглый взгляд на реку — уровень ее падает. Снизу против течения еще идут волны, но они более мирные, не украшенные белопенными гребнями. Буря идет на убыль, это уже не шторм, а просто сильный ветер. И дождь уже не бичует струями, а начинает моросить. Выдохлась буря, утихает суресте.
Мне опротивело сидение в палатке. Мокрый, как курица, я хлопочу вокруг нее: подтягиваю одни растяжки, ослабляю другие. Гюли к ночи дождь перестанет, надо будет обязательно вытащить из палатки все, что намокло (а намокло буквально все), развесить на ветру и сушить, сушить. Перспектива провести еще одну ночь в этой сырости слишком уж невеселая. Стараюсь успокоить себя, внушая, что ведь в конце концов дождь должен перестать, что ветер поможет сушить одежду. Время от времени выжидающе поглядываю на небо. И вдруг неожиданная мысль…
Кто сказал, что я обязан тут мокнуть, ожидая, когда распогодится? Кто сказал, что я уже проиграл пари? Срок истекает только завтра в полдень.
Быстрый подсчет: который час, не знаю, часы давно стоят, а солнца не видно. Пожалуй, близко к полудню. Значит, у меня еще целые сутки, даже, быть может, чуть больше. Не будь ветра, встречного ветра, то эти сто двадцать оставшихся километров, если подналечь как следует…
Ветер, правда, еще такой сильный, что компенсирует скорость течения, он будет даже относить байдарку назад, но, гребя непрерывно, я все равно стану продвигаться вперед. Медленно, с трудом, но вперед!
Уход бывшего офицера Моссад Виктора Островского сорвал вуаль таинственности с одной из самых таинственных секретных служб мира и разоблачил ее сомнительные и жестокие методы. Во время правления Эхуда Барака в Израиле прошла публичная дискуссия о праве Моссад применять во время расследований физическое насилие. Но в прошлом Моссад пользовался насилием безо всякого стеснения, что доказывают многочисленные покушения, описанные Островским. Виктор Островский показывает методы вербовки и обучения сотрудников израильской разведки.
Оставив в результате сомнительной интриги израильскую внешнюю разведку, кадровый разведчик Виктор Островский продолжает выполнять, тем не менее, самые опасные задания. Его новыми тайными руководителями становятся представители прогрессивных кругов Моссад, которые хотят отобрать власть у воинственных «ястребов» на верхушке этой спецслужбы. Чтобы спасти свою жизнь, Островский вступает в игру. Книга описывает ход этой «частной» партизанской войны Островского против Моссад, длившейся с 1986 по 1992 годы, а также историю борьбы автора с разведкой и правительством Израиля за право публикации в 1990 г.
Тайная деятельность израильских спецслужб, связь сирийских террористов с восточногерманской разведкой, охота на политических противников, интриги, убийства. И на этом мрачном фоне любовь, связавшая на всю жизнь офицера израильской спецслужбы и дочь сирийского террориста. На русском языке роман публикуется впервые.
Виктор Островский – бывший сотрудник израильской разведки Моссад Уйдя в отставку, он начал писать о закулисных сторонах деятельности своей «фирмы». Для чего был создан Моссад? Кому он служит? Борется ли с террористами или же поддерживает их? На все эти вопросы Виктор Островский отвечает на страницах захватывающего, построенного по всем законам авантюрного жанра романа «Лев пустыни».Место действия романа – страны Европы и Ближнего Востока. Натан Штейн – офицер Моссада – пытается помешать массовым убийствам, которые организует арабская террористическая организация.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Автор книги, этнограф, рассказывает о своей поездка на Крайний Север, предпринятой им с целью изучения жизни, обычаев, этнографических особенностей ненцев, населяющих Гыданский полуостров. [Адаптировано для AlReader].
Автор книги — географ и журналист-международник. В книге описываются его поездки по многим странам Африки, главным образом по их глубинным, удаленным от проторенных туристских маршрутов районам, населенным подчас малоизвестными племенами и народностями. Автор описывает свои путешествия по Руанде, где живут пигмеи и высокорослые тутси, по страшной пустыне Калахари в Ботсване и свои встречи с бушменами, рассказывает о малоизвестных, но необычайно интересных районах Танзании, Замбии, Уганды, Малави, во многих из которых ни разу не бывал советский человек.
Советское Приамурье — край уникальный. Но не только о природе этого края книга В. А. Рыбина — его рассказ о русских людях, открывших и исследовавших Амур, построивших на его берегах солнечные города, об истории и будущем этого уголка нашей Родины.
Летом 1974 года трое приятелей-москвичей решили провести эксперимент по выживанию — полностью сымитировать ситуацию попадания на необитаемый остров в результате кораблекрушения и выживания на нём. Эти люди не имели никакой специальной подготовки, не знали даже, есть ли на острове, расположенном недалеко от Японии, источники пресной воды, не умели отличать ядовитых рыб, моллюсков и растения. Два блокнота, две ручки, расческа и одежда — вот всё, что было у них...