Жизнь Большой Реки - [25]

_{БЕРЕГА ПАРАНЫ В СРЕДНЕМ ЕЕ ТЕЧЕНИИ ПРИ НИЗКОМ УРОВНЕ ВОДЫ. ТОГДА ОБНАЖАЮТСЯ ПОДВОДНЫЕ СКАЛЫ И ПЕСЧАНЫЕ ПЛЯЖИ}

Но у нас не слишком много времени на восторги красотой долины. Внимание поглощено самой рекой, греблей, рулением. Это уже не шутка, не ленивый спуск по течению, не «окунание весел». Здесь нужно смотреть в оба, внимание должно быть сосредоточено. Одним лишь рулем тут не обойдешься. При поворотах мы помогаем рулю веслами. Иногда приходится их притормаживать. Команды капитана (то есть мои) экипаж (Вицек) должен выполнять сразу, без промедления:

— Правым сильней, сильней!.. Левым назад!.. Обоими вперед! Сильней! Быстрей!.. Уф!.. Спокойно, длинными гребками…

Если бы я захотел сравнить верхнее течение Параны с Дунайцем, протекающим через Пенины, то совершил бы ошибку. Масштабы тут несопоставимы. Сто Дунайцев вместе? Пятьсот Дунайцев? Может быть, и больше, не знаю. После слияния с Игуасу верхняя Парана становится уже могучей рекой, хотя, стиснутая высокими берегами, широко она не разливается. Уровень воды в ной то поднимается, доходит до леса, которым покрыты крутые берега, и тогда река вторгается в зелень, то падает, открывая голые скалистые берега, гряды подводных камней, песчаные пляжи. Ширина дна долины, а значит и реки[33], меняется — километр и меньше, два километра и больше. Попадаются излучины со спокойной, почти стоячей водой, где глубина измеряется десятками метров, есть скальные пороги, через которые река переваливается пенящимся, сумасшедшим потоком. Сегодня через них не переберешься, почти наверняка разобьешь байдарку, порвешь резиновую оболочку. Но завтра, если вода в реке прибудет, не обратишь, быть может, и внимания на то, что с огромной скоростью пролетаешь над каменным препятствием.

Водовороты… Именно о них еще в Буэнос-Айресе напоминали мне друзья, отговаривая от плавания на байдарке. Сидя в низенькой байдарочке, издали такого ремолинес не заметишь, обнаружишь его лишь когда он совсем рядом. С удивлением и (надо ли об этом говорить?) с ужасом вдруг видишь, что поверхность реки в одном месте как бы вогнулась, образуя воронку, и вода там кружится. Чуть-чуть зазеваешься или слишком поздно спохватишься, и тебя уже затягивает, всасывает эта дьявольская карусель. Мы гребли как безумные изо всех сил, чтобы вырваться из такой ловушки, «взобраться» на «нормальный» уровень реки. К счастью, нам это удавалось. Весла гнулись, но не ломались.

Естественно, надо было стараться плыть по стрежню реки. Но попробуй угадай, где этот стрежень находится! Ведь он выделывает удивительные выкрутасы, вьется и изгибается.

Остров. На берегу — скалы. Словно нос корабля, рассекают скалы набегающую на них реку. Но с какой стороны этот остров обогнуть? Со стороны парагвайского берега или же лучше держаться аргентинского? На решение такого рода задач времени не очень много: течение несет нас отчаянно. Сколько раз бывало, что, выбрав неудачный вариант, мы оказывались в настоящей ловушке. Остров большой, проходишь мимо него спокойно и вдруг видишь, что река впереди начинает бурлить и пениться на подводных порогах, которые соединяют скальной грядой остров с берегом. Если быстрины грозят разбить байдарку, если не видно места, где можно было бы проплыть, что тогда остается? Повернуть назад и в поте лица грести против течения. Против такого течения! И плыть опять к началу острова, чтобы обойти его со стороны стрежня.

На отсутствие эмоций мы не могли жаловаться. Скучать было некогда. Такой капризной реки я за свою жизнь еще не видел. Спуск по ней можно без преувеличения назвать лихой ездой.

Но трудно найти и столь же красивую реку, как эта. Опасные быстрины и водовороты, сонное спокойствие глубоких заводей, карабкающиеся по высоким берегам первобытные леса, живописные острова и островки — все это вместе создает запоминающуюся картину, производит глубокое впечатление.

Мы начали плавание по Паране при низком уровне воды. Вдоль обоих берегов тянулись песчаные пляжи или скальные гряды. С выбором места для ночлега, с установкой палатки никаких хлопот не было. Потом где-то в верховьях обрушились тропические ливни, и нас догнала волна наводнения. Пропали не только гостеприимные пляжи, но и вообще весь берег. Вода поднялась до границы сельвы и вторглась в нее, так что вокруг была только вода и вздымающийся над ней зеленый матрац. Зачастую, прежде чем поставить палатку, нам приходилось вырубать и расчищать для нее место с помощью мачете. Темнота наступала быстро, переход дня в ночь занимал здесь меньше часа.

При устройстве лагеря мы четко распределяли обязанности. Высматривая подходящее место, заранее натягивали на себя пижамные штаны и куртки. Правда, это было довольно сомнительное средство защиты от москитов. Тот, кто отправлялся исследовать берег, если там были заросли, обязательно надевал высокие сапоги: мы испытывали почтение к змеям. Потом мы вдвоем расчищали место для палатки и решали, где будет «ночевать» байдарочка. После того как палатка была поставлена, один из нас принимался устраивать в ней «быт» и максимально удобные постели, а второй разжигал костер и готовил ужин. Все это следовало делать как можно быстрее. Нас подгоняли не только быстро наступавшие сумерки, но и москиты. Их здесь было гораздо больше, чем на Игуасу. Мы побаивались малярии.