Живучее эхо Эллады - [18]

И в довершенье – перед незнакомым

Страж вверх поднял свой необычный хвост

С драконом на конце, и снова – комом!

– Ну, ты силён! Хоть я и сам Геракл,

А всё-таки завидую немного!

Но как-то ты ведёшь себя не так…

Как будто от меня уносишь ноги.

Из-за тебя не первый день без сна!..

Сбежал, как трус!.. Боишься стать мишенью?..

Три головы, а шея-то одна! —

Вскричал герой, сдавив собачью шею.

– Дай поглядеть, силён ты или слаб,

На что годится в драке хвост твой длинный…

Взбешён был Кербер! Из-под сильных лап

Со свистом полетели комья глины.

Раздался вой, потрясший мир теней,

И тишина привычная иссякла:

Страж силою и хитростью своей

Спешил сломать объятия Геракла.

– Тебе ли сына Зевса одолеть,

Живущего без страха и тревоги?!

И тут же хвост, висевший будто плеть,

Взлетел, обвив петлёй Гераклу ноги.

Ощерилась драконья голова,

Испробовав на вкус героя тело.

– По мне такие штучки – трын-трава!

У моего терпенья нет предела!

Он пса вознёс, встряхнул и опустил,

Почувствовав, что плоть врага обмякла.

Поднялся Кербер из последних сил

И сел у ног великого Геракла.

Где светом солнца обрывался мрак,

Затрясся Кербер, пот закапал градом!..

– К ноге!… За мной! – скомандовал Геракл,

И пёс засеменил с героем рядом.

И если им встречался кто-нибудь,

Путь уступал невиданному тяглу.

Нелёгок был для Кербера тот путь,

Который сердце радовал Гераклу.

Пёс разомлел, он жалобно скулил,

Под солнцепёком вылиняв мгновенно,

Три пасти распустили до земли

Густую слякоть ядовитой пены.

На всех тропинках, по которым шли,

С нетленного богов благословенья

Из капель, долетевших до земли,

Рождались ядовитые растенья.

Царь Эврисфей пришедшим не был рад —

Взлетел на стену, как другим не снилось!

– Геракл! – взмолился, – отведи назад,

Чтоб тень моя к Аиду не явилась!!!

– Не торопи, – услышал, – не горит…

Передохнёт – верну его на круги!..

…И созерцал растроганный Аид,

Как грозный страж лизал герою руки.

Яблоки Гесперид (двенадцатый подвиг)

Все подвиги, сулящие свободу,

Даваясь в руки, не были игрою,

Но именно двенадцатый по счёту

Был самым трудным подвигом героя…

– —

1

Царь Эврисфей, что прозревал порой,

Переживал не лучшие мгновенья:

Он не желал, чтобы такой герой

Ушёл из-под его повиновенья.

В конце концов, силач ему не враг

И никакой не делает потравы,

А подвиги, что совершал Геракл,

Коснулись и его дыханьем славы.

В печали царь не размыкал бровей,

Своё бессилье выставив наружу,

И тяжких дум горячий суховей

Одолевал его больную душу.

Но вот, расправив складки на челе,

Воспрянув духом, ликом стал добрее:

– Есть повеленье!.. Есть!.. Переболел!..

И в ночь к Гераклу отослал Копрея.

2

Воитель по веленью Эврисфея

Отправится к великому титану,

Которого все Атласом зовут

(Пред Атласом и Зевс благоговеет:

Он свод небесный держит неустанно

Из века в век – а это тяжкий труд).

Найдя титана, скажет: «О почтенный!

Прошу тебя, держатель семижильный,

Три золотые яблока послать,

Как дар твоих садов, царю в Микены!»

Нелёгкий подвиг, но вполне посильный,

Двенадцатый – не стоит забывать!

Не знал ли царь, заботливый для вида,

Иль просто промолчал, кривя душою,

Но почему-то так и не сказал,

Что дочери титана, Геспериды,

Хранят, как око, древо золотое,

(Зачем его отец им навязал?!).

Яблоки из сада Гесперид. С античной вазы.

Их тяготит ответственность за древо,

Которое божественная Гея

Растила втихомолку Гере в дар.

В день свадьбы с Зевсом получила дева,

Дивясь подарку и лицом светлея,

Ту яблоню, блестевшую, как жар.

Царь обошёл и то молчаньем вящим,

Что все сады титана охраняет

Невиданной жестокости дракон,

Которого никто не видел спящим

Лишь потому, что глаз он не смыкает,

В сон, как другие, не впадает он.

Да, путь опасен. Но не для героя,

Который жил, не зная опасенья.

Не сдастся!.. Пересилит как-нибудь

Любую силу – дело боевое!..

Тюхэ не обойдёт его везеньем,

Найти бы только к Гесперидам путь.

3

По Азии блуждал и по Европе,

Спокойно брал большие перегоны,

Опять прошёл изведанные тропы,

Что привели когда-то к Гериону.

И, наконец, пришёл на дальний север,

Где беспредельны воды Эридана.

Смывая глыбы с каменного зева,

Река о берег билась неустанно!..

К нему сбежались ласковые нимфы,

Прекрасные!.. Склонялись, почитая

Великого Геракла. Между ними

Рождалось пониманье. Точно стая

Свободных птиц, звенели голосами,

Передохнуть советуя с дороги,

И тут же, усадив на плоский камень,

Водой омыли сыну Зевса ноги.

Росой листвы с ладоней напоили,

Из трав съедобных испекли пампушки

И что-то говорили, говорили…

Совали в руки глиняную кружку

С питьём душистым, пахнущим малиной.

И только он умял их ужин славный,

Последовал совет не слишком длинный

По поводу того, что было главным:

Он должен был поймать морского старца

(Напасть врасплох на вещего Нерея)

И вытряхнуть из бога, как из ларца,

Ответ на свой вопрос, да поскорее:

Нерей своею волей не даётся,

Когда выходит из морской пучины,

И, что-то заподозрив, насмерть бьётся

Без всякой явно видимой причины.

И пусть Геракл душою не страдает,

Не думает, что он творит обиду:

Тот древний бог один на свете знает,

Как отыскать дорогу к Гесперидам,

Но никому об этом не поведал!

Как тот сундук, что должен быть закрытым!..

Под страхом смерти не даёт ответа,

Чтоб люди не явились к Гесперидам.

4

Ах, до чего ж хитёр был этот бог!..