Живой товар: Москва — Лос-Анжелес - [8]

— Ну, и где твой Барт?

Андрей развел руками.

— Кто у тебя в России? — спросил он.

Саша сидела на подлокотнике массивного кресла над журнальным столиком, разглядывала «гарбиш» — брошюрки, вкладыши, проспекты, рекламный мусор.

— Кто и у всех, — ответила она, не оборачиваясь. — Сын. Муж. Старики.

— Теперь и я у тебя в России… — Андрей поежился, так многозначительно это прозвучало. — Я боюсь за тебя, девочка, — скороговоркой добавил он. — Вот моя московская визитка. А где буду жить в Сан-Луис-Обиспо еще не знаю. Записать тебе телефон Барта? Его дочь, на случай если она подойдет к телефону, зовут Дженнифер, а жену — Пэмелла. Далековато, конечно, от Сан-Луиса, миль тридцать, на чашку чая друг к другу не заскочишь, — отвлекся Растопчин, — но не о том речь. Через Барта свяжешься со мной, а я его предупрежу…

Чтобы не слышать Андрея, Саша включила телевизор. Она отыскала музыкальный канал и вновь принялась листать буклеты. Сквозь жалюзи в комнату просачивался закат. Когда бы ехали по такой погоде днем, подсказывал Андрею его скромный опыт, девочка увидела бы в пустыне мираж — синее озеро в желтых песках, камышовую зелень. Настоящее озеро, подумал он, можно осушить, извести каналами или заболотить, сгноить. С иллюзорным человеку не сладить. Никто, кроме Бога, не в состоянии рассеять этот дивный обман.

Закат угас, небо тронули сумерки. Появился Барт, ему требовалось вздремнуть перед дорогой. Отъезд из Лас-Вегаса назначили на полночь. Андрей попросил у Барта ключи от «Понтиака» — решил на прощание сделать Саше подарок, показать «Мираж», построенный в пустыне человеком, раз уж не суждено было ей увидеть нерукотворный.

У входа в «Мираж» машину встретили молодые расторопные служащие. Растопчин сдал им автомобиль вместе с ключом зажигания. Один из парней погнал «Понтиак» на стоянку, другой вручил Растопчину жетон, аналог номерка из гардероба. Андрей взял Сашу за руку, и они вступили в галерею, ведущую к залам дворца. Всю левую стену галереи занимала ниша — океанский аквариум. Тысячи рыб всевозможных форм и расцветок представляли здесь фауну тропических морей. Среди рыб, над диковинными водорослями и кораллами, ходили акулы.

— И не жаль запускать акул в такую роскошь! — воскликнула Саша. — Безумная расточительность.

— Пикантная деталь, не правда ли? И точный расчет. В России следовало бы соблюдать такие же пропорции. Тогда у многих из нас остался бы шанс выжить, пошутил Андрей.

В огромных, заполненных толпами туристов, залах дворца немудрено было потеряться. Растопчин приказал Саше держаться к нему поближе. Пели птицы и люди.

Под лианами на берегу реки, пробившей себе путь в скале, звучали грустные блюзы и медленный рок. В каком-то ресторане гремел рэп, в другом седой задумчивый маэстро в белом фраке священнодействовал за роялем — Шуман, Шопен, Дебюсси… Лилии покачивались на темной воде водоема, куда вела беломраморная лестница. На ее ступенях спали тибетские тигры, их роскошная шерсть по цвету и чистоте напоминала снега в поднебесье. Витрины, где были выставлены платья из парижских и нью-йоркских домов моды, по изяществу и оригинальности убранства не уступали витринам ювелирных магазинов. Холодный и блестящий дизайн североамериканских баров соседствовал с теплыми и скромными интерьерами кафе, выполненными в испано-калифорнийском стиле. Блоки игральных автоматов, спрятанные в глубине дальнего зала между оградками и палисадниками кафе, стойками баров и эстрадными площадками, не слишком-то бросались в глаза: в первую очередь «Мираж» являл собой дворец, и лишь потом — казино. В тенистом зеленом оазисе Андрей угостил Сашу ромом с апельсиновым соком, и к полуночи доставил ее в «Ривьеру».

— Пока ты со своими, возможность вернуться в Москву за счет цирка вполне реальна, — сказал артистке Растопчин, загружая чемодан в багажник «Понтиака».

— Одно слово, и мы тебя мигом домчим в твою гостиничку. С добрым старым родным коллективом из беды выкарабкиваться куда легче, чем с лос-анжелесскими мечтательницами, поверь.

— Успокойся.

— Сжигаешь мосты, но ради чего?

— Спроси, Барт успел выспаться? — Саша устраивалась на заднем сидении. Видок у него еще тот спросонья.

— Барт знает, что делает, — Растопчин захлопнул дверцу машины. — В крайнем случае, включит автопилота, — он постучал пальцем по виску. — Слушай, я пробуду в Америке где-то до конца сентября. Усвоила? А снова прилечу в штаты только в декабре. Если ничего не изменится.

— Вперед?

— Ничего не забыли? — спросил у Андрея Барт.

— Девочка голову потеряла, — ответил ему Андрей.

— Ну, да черт с ней. Устанешь, я пересяду за руль.

За окном замелькали — все в огнях — отели, рестораны, казино. «Мираж» стоял на выезде из города. Над искусственным вулканом бушевало пламя. Саша помахала зареву рукой. «Понтиак» вырвался за черту Лас-Вегаса и понесся через пустыню и ночь на юг.

3

Самолет Растопчина приземлился в Шереметьево серым осенним днем. Андрей выловил багаж с транспортера, докупил кофе, водки и сигарет, выстоял длинную очередь к таможеннику, потом — не менее длинную за такси. Накрапывал дождь. Опавшие листья лежали в светлых, чуть подкрашенных каплями бензина лужах. Группа юнцов откровенно интересовалась содержимым коробок и сумок Растопчина. Очередь двигалась черепашьими шажками. Наконец, Андрей дотолкал свою тележку до такси, забрался в салон. Шофер медлил, размазывая тряпкой грязь по лобовому стеклу. Сядут любопытные юноши в эту же машину, думал Андрей, или поедут следом? Здравствуй, Родина! Как в самолете, Андрей попытался расслабиться, вытянул ноги и скинул туфли, оставшись в носках.