Живой проект - [289]

Михаил вздохнул и поднялся. Он хотел закурить, но вспомнил, что бросил.

— Богатый! — воскликнул он зло, засовывая руки в карманы и подходя к окну.

— Богатый…  — прошептала Анна за спиной. Михаилу показалось, что она плачет, но он не обернулся, чтобы проверить это.

— Влиятельный!

— Ну, это не стоит пояснять…  второй эпитет?

— Влияющий…

— Влиятельный? — попытался поправить ведущий.

— Влияющий.

— Хорошо, третий?

— Сексуальный! — усмехнулся Михаил уже грустнее.

— Желанный.

— Хм, хорошо. Далее?

— Жадный…  — подсказал Михаил.

— Расчетливый.

— Мы не далеко ушли, — иронично заметил ведущий.

— Скрытный, — кивнул Михаил отражению в окне.

— Завуалированный.

— Ты все переврала, любимая…

— Вопрос от зрителя, — предложил ведущий.

— Анюта, а как же его хваленая принципиальность? Или для девушки это качество не в чести?

Анна растерянно посмотрела на заговорившую проекцию и прикоснулась к плечу с транквилизаторами.

— Принципиальность, — пробормотала она, но тут же распрямилась и расправила плечи.

— Да, кстати! А как же моя хваленая принципиальность? — поддержал Михаил.

Он обернулся к Анне, тряхнул головой и выключил шоу.

— Веруня, здравствуй.

— Привет, беглец! Чем могу быть полезна?

— Твоя пинг-понг армия может добраться до Песок-2 за ночь?

Женщина захохотала:

— Пинг-понг армия? Красава! Да хоть до Арктики, Мишаня! Но если дело серьезно, то лучше я сама ими порулю.

— Серьезно.

— Хорошо, когда мы тебе понадобимся?

— Переведи их к Песок-2, на месте разберешься.

— Предупреди Липу дать полномасштабный доступ.

— А как ты их идентифицируешь?

— Охо-хо…  как же с тобой бывает тяжело, Мишань. Ты начальную школу хоть бы закончил, что ли…

— Черт, Вика! Все команды Веры приравнивай к моим до отмены. Все.

— Принято, Михаил.

— Так бы сразу…  ты чего-то конкретного ждешь?

— Да. Конкретно смертельно опасного.

— Эм…

— Вер…

— Ладно, поняла. Попробую сберечь твою попку. Обещаешь и на следующий День рождения прилететь без штанов?

— Как там заморыш?

— Пятачок! Ко мне! Вот он какой теперь.

Михаил не сдержал улыбки и поднял ладонь, прощаясь.

Он уснул под утро, но спал отвратительно. Поднявшись в десятом часу, Михаил посидел в общей столовой за чашкой кофе и спустился к проводникам.

— Привет, — кивнула Ирина. Она сидела за столом у двери, дав задание проводникам, и явно дожидаясь его. По глазам было видно, что и ей эта ночь далась нелегко.

— Привет, Ир. Пятнадцать минут до физподготовки.

— Да.

Михаил обратил внимание, что один из ребят недалеко от правой стены поднялся и стоит, внимательно глядя на них.

— Что случилось? — спросил Михаил.

Парень хмурился и молчал. Тогда Михаил аккуратно прошел к юному проводнику и, пожав его плечо, пообещал:

— Все будет хорошо.

— Нет.

— Ты не можешь этого знать, малыш.

Парень указал подбородком на Ирину у двери: она может.

— Она видит только плохое. А в мире очень много хорошего. В это стоит верить. И за это стоит бороться. Ты понял?

Парень кивнул и опустил взгляд, но не стал садиться. Михаил полагал, что значительная часть информации в этой аудитории распространяется без слов и, не желая мешать, вернулся к экстрасенсу.

— Ир, не надо их нервировать. Считай, что ты новорожденному младенцу показала, как убивают отца. Если ты не можешь держать себя в руках, отдохни.

— Прости, Миш.

— Это не было советом…  — заметил он.

— Конечно, я поняла.

Кивнув, Михаил развернулся к двери, но Ирина вцепилась в его руку:

— Но это конец! Я не вижу ничего дальше! То же самое было год назад, два года назад. И всегда это — конец!

— Значит, дальше будет только хорошее, — заверил Михаил, не оборачиваясь.

— Или не будет ничего…

— Или не будет ничего.

27

В проулке было темно. От мусорных контейнеров, за один из которых Кудасов то и дело пытался зацепиться, чтобы подняться, тянуло холодом. Его трясло крупной дрожью. Капли пота скатывались по вискам, оставляя тонкие светлые дорожки. Мышечные судороги то и дело выгибали и ломали тело. Казалось, кости завязываются в узел. Болела кожа, даже волосы.

Новый хозяин мотоцикла был не очень рад, когда машина решила вернуться к своему хозяину. Дилер, принявший в уплату мотоцикл, не растерялся и проследил за железным конем. Петр не рассчитал силы, ориентируясь на себя здорового. Досталось и ему и мотоциклу: разбили все, что можно было разбить. Покалеченный железный друг остался где-то на соседней улице. Сигнал его теплился на карте, видневшейся на периферии зрения. Петр обещал вернуться, если выживет.

Индикаторы фильтров зашкаливали. Даже если он примет дозу, фильтры не в состоянии будут справиться с ней и пойдут в разнос, отравляя весь организм. Он не знал это наверняка, но проверять на практике хотел меньше всего.

Какой-то азиат споткнулся о его ногу и смачно выплюнул:

— Лаовай…

Петр завыл, хотя ушиб был явно незначительный. Нужно было выбираться, но он не находил сил поднять себя с земли. С трудом подобрав ноги, он приготовился предпринять очередную попытку встать, но новый приступ вытянул его по мостовой.

Казалось, прошла вечность, пока Кудасов, превозмогая боль и слабость смог добраться до узкой улочки, на которую выходил проулок. Вцепившись в угол дома, Петька жмурился от режущего глаза света.