Живой проект - [2]

— Я не хотел его бить, — ответил Кудасов, вспомнив что-то свое.

— Ты еду смотришь? Ты реально будешь здесь есть? — удивилась Лида, снова игнорируя реплику соседа.

— Да, я голоден. И ты тоже, Петь.

— Он уже наелся, похоже.

— Да, я действительно так считаю! — снова с запозданием подтвердил Кудасов. Под очками на щеках менялись разноцветные тени. Похоже, столик в клубе «На холме» и наркотическая эфемерия были не единственными мирами, в которых он в эту минуту присутствовал.

— Если сейчас кто-то согласится, у Верблюдова будет договоренность. Среди присутствующих действительно может оказаться следующая персона года. Кого сюда только не заносит…

— Тебя, — заметила женщина.

— Да, например, меня, — иронично согласился Михаил. — И тогда он получит договор в три, а то и в пять раз дешевле рыночной цены лица персоны года.

Директор по продажам в компании, поставлявшей Михаилу табак, нахмурилась и повела плечами. Время, что она дала себе на формулирование следующего вопроса, позволило задать его без потерь служебных частей речи, почти так, как привыкли общаться сидящие за столом мужчины, и разучилась подавляющая часть населения страны:

— А если у этой персоны единственным знакомым видом спорта будет борьба с будильником по утрам?

— Это будет проблема Верблюдова и он ее решит.

Лида пожала плечами и потянулась к пачке сигарет Михаила.

— Ммм!.. — затянувшись, она удивленно рассмеялась. — Твой менеджер любит тебя!

— Твой менеджер любит меня, — поправил ее Михаил.

— Это из «холодильника», поставки десятилетней давности, еще до кальдеры! Таких нигде нет! Он постарался ради тебя, знаешь? Часто заказываешь?

— Не знаю, Лид. Я достаю их из тумбочки на кухне.

Лида усмехнулась, понимающе кивая. С минуту они сидели молча, позволяя атмосфере бара захватить себя. Михаил продолжал разглядывать старую знакомую, в чьих словах не было и толики правды. Впервые за последние годы она оказалась в компании с главой своей жизнеобеспечивающей корпорации и чувствовала животную необходимость флиртовать. Ее бравада продолжилась неожиданно:

— Проститутки ненавидят тебя!

— Что я им сделал?

— Говорят, ты готовишь миллион проституток. Боятся остаться без работы.

Михаил секунду смотрел на собеседницу непонимающим взглядом, а потом взорвался смехом. Он смеялся искренне и долго, а потом возразил:

— Для кого, Лид? У этой индустрии слишком узкий рынок сбыта в реале, а для сети и так желающих достаточно.

— Я не стану персоной года, — вернулась женщина к предыдущей теме.

— Не станешь, — согласился Михаил. — Ты не ценишь таких, как Верблюдов.

— Считаешь? — она обернулась, чтобы попытаться разглядеть посетителей кабинки в десятке метров сзади. — Сколько он стоит?

— «Mixes Ltd.» он не по карману.

— Кудасов, Миша всегда такой? — обернулась Лида к обнимавшему ее соседу.

— Родителей не выбирают…  — отозвался тот задумчиво.

— Чего?!

— Черт, я же телом…  мне нужно выйти…

— Тебе уже хватит, Петь, — Михаил поднял взгляд к выбирающемуся из-за стола другу.

— Да нет, мне для…  — он махнул рукой, и вяло направился к уборным.

Михаил обернулся, наблюдая, как Кудасов идет по проходу между волнующимся танц-полом и кабинками, здоровается с кем-то по пути, обнимается, целуется, смеется. На полпути он забыл куда шел и присел за чей-то столик. Михаил отвернулся и встретил взгляд женщины напротив. С минуту они сидели молча. На ее лице, во взгляде без единого признака хмеля, со стремительно прыгающими с темы на тему мыслями, калькулирующими зависшие на рабочем столе отчеты и договоры, застыла неестественная для нее печаль. Михаил подумал, что Лиде, как и многим здесь, нужно несколько часов отрыва, чтобы начать думать не цифрами, чтобы вспомнить о существовании хоть чего-то, не относящегося к работе, перестать конкурировать с бизнес надстройками своих корпоративных систем, осознать себя человеком.

Сам он буквально пару часов назад завершил самую значимую из заключенных за все четыре года президентства сделку. Она сулила миллионы прибыли и обеспечивала безопасность работы его компании на территории новых США. Переполняемый гордостью и удовлетворением, он хотел поделиться этим свершением со своей женщиной. «Я это сделал, Олька! — планировал он сказать, но уже отправленная n2n[3] мысль врезалась в стену ограниченного доступа, — Мы только что подписали дублирующий договор на разработку Валета!»

Она была недоступна. В век связи, в век культа доступов единственный человек, с которым он хотел поделиться, оказался недоступен.

Когда в кабинет зашел Петр, Михаил отбросил зажигалку и недовольно уставился на друга.

— Отпразднуем? — предложил тот.

— Дай свои иночи[4].

Петр тряхнул головой, не сразу сообразив зачем, но поняв, запротестовал:

— Ты хочешь, чтобы она и мне перестала отвечать?

— Иночи, Петь…

Помешкав, Петр сдернул очки, раздраженно швырнул их на столешницу перед Михаилом и отошел к окну, за которым душными сумерками подбиралась ночь.

— Вика, авторизуй, — приказал Михаил и продолжил тихо и торжественно: — Олька, я сделал это! Я хочу, чтобы ты…

— Мне наплевать, что ты сделал и что хочешь! — ответил голос в ухе. — Не смей использовать контакты Петьки!