Живая защита - [7]
Но кабинет у Дементьева захудалый. Прямо к двери притиснут узкий диван, обитый черным дерматином. Рядом с диваном на массивной тумбочке укреплен сейф, как большой пустотелый коробок. И тумбочка и сейф окрашены в желтый цвет, по желтому полю извивались годичные слои коричневого цвета. Это местный маляр сделал «под дуб». Сейф Андрею Петровичу не нужен, поэтому техник дистанции держал в нем бланки отчетности и пухлое дело с жалобами.
У противоположной стены поставлен шкаф. В шкафу на двух верхних полках стояли справочники по текущему содержанию пути, сборники таблиц радиусов кривых, описание щебнеочистительных машин. И ни одной книги по лесным делам.
Однотумбовый стол и жесткий потемневший стул стояли напротив двери. Над столом — одинокая лампочка без абажура и потолок, настолько низкий, что казалось, одной стороной опирался на шкаф.
Андрей Петрович своему кабинету не уделял никакого внимания. Что есть, то пусть и будет.
В то утро он специально ждал инженера Барумова. Посмотрел на Павла критически-изучающе, кивнул на диван, медленным твердым басом сказал:
— Садитесь.
Павел сел.
— После обеда получите приказ. Будете начальником производственного участка. Здесь, в Кузнищах.
— Я незнаком с железнодорожной структурой. Что я буду делать?
— Многое. В первую очередь посадки сеять.
— Почему — сеять? Сажать.
— Не все ль равно, — отмахнулся Дементьев.
Павел недоумевал. Не знал он, что Андрей Петрович не лесовод, а путеец. Раньше был на высокой должности — заместителем начальника железной дороги по делам путевого хозяйства и строительства. Был… Весной в половодье недели две беспрерывно шли проливные дожди. На берегу залитой поймы Дона земляное полотно раскисло, просело, путь покоробило, и рельсы вместе со шпалами черной решеткой провисли над скользкими провалами. А тут налетел грузовой поезд…
Кузнищевского начальника дистанции пути сняли, а Дементьева послали на его место. Для утешения поставили условие: когда сделает дистанцию лучшей на дороге, тогда, может быть, вернется в управленческий кабинет.
Не задержался Дементьев и начальником дистанции пути. Зимой Кузнищи замело снегом. День и ночь пропадал Андрей Петрович на узле. Дошло до того, что самому пришлось десять часов подряд лопатой отгребать снег от стрелки. Промерз. Промок до нитки. Когда пришла замена, его сразу же уволокли в чей-то дом рядом со станцией. Одним духом хлестанул стакан водки и враз уснул.
Из министерства прибыло начальство. Как всегда… Если на важном узле работникам приходится туго, то министерские тут как тут.
Первым делом потребовали командира дистанции. Его разыскали. От него пахло водкой, глаза были заспанными…
В тот же день отстранили от работы. Да еще возбудили персональное дело…
Позвонили жене. Среди ночи Раиса Петровна бросила квартиру, что сберегала в ожидании возвращения мужа на прежнюю работу, и прикатила. Устроила скандал. Да еще какой! В райкоме так и заявила, что давно подозревала: уж слишком редко стал приезжать домой. В работу ушел с головой? Врет! Это когда-то, очень давно, были модными ночные бдения. Сейчас другое время. Хотя и не близкий свет эти проклятые Кузнищи, но если бы очень хотел… Правда, персональное дело вскоре заглохло, но пережить пришлось изрядно.
Вот и оказался во главе малозначащей по сравнению с прошлыми масштабами дистанции живой защиты. Листочки, корешочки, лепесточки… Не путеец и не лесовод.
Дементьев направил Павла к секретарше, высокой грузноватой блондинке лет за пятьдесят. Она озарила дежурной улыбкой.
— Меня зовут Лидией Александровной. Так что будем знакомы. Вчера вы были в моем доме. Я видела. Но в девичью половину не зашла. Это было бы неприлично. Зачем мешать? Девочки от вас в восторге!
«Мир тесен», — подумал Павел. Взял толстую книгу приказов, начал читать. Что ж, начальником так начальником. Должность небось так себе, а название…
В институте при распределении его направили на Кузнищевскую дистанцию вместе с Тузенковым. И вот на глаза попалась трехстрочная запись: неделю назад Тузенков уже был назначен начальником дальнего участка. Поспешил, даже путевку до конца не использовал.
На другой день Павел натянул сапоги, шерстяной свитер, надел пальто, выдержавшее все студенческие годы, и ушел на перегон знакомиться с участком.
Земля у подножия насыпи еще не отошла от первого осеннего заморозка. Сапоги стучали как по камню. С обеих сторон узкой дорожки с высоких стеблей пустырника, увешанных безжизненными листьями, падала за голенища морозная сыпь.
Рядом с дорожкой вмерзли в землю телеграфные столбы, связанные между собой растянутым пучком провисшей проволоки. За столбами на плоской насыпи торчали черные концы шпал, как редкие зубы гигантски распластанной машины.
Вдоль железной дороги тянулась молодая лесная полоса. Насаждение редкое, насквозь прозрачное. Павел перешагнул через ряд низкорослого кустарника, носком сапога сбил с верхушки седую изморозь. В воздухе над кустами жимолости повис молочный туман.
Молодые деревца были стеснены высохшими зарослями колючего татарника, лебеды, гранеными стеблями вербены. Как видно, за все лето к посадке не прикладывали рук. А полоса нужная. У железной дороги ровное поле бархатом разостлалось до самого горизонта. Даже маленький ветерок потащит к рельсам пыльный снег. Не зря вдоль посадки со стороны поля стоят серые штабеля снеговых щитов.
1942 год… Фашистская авиация днем и ночью бомбит крупную железнодорожную станцию Раздельную, важный стратегический узел. За жизнь этой станции и борются герои романа Виктора Попова «Один выстрел во время войны». В тяжелейших условиях восстанавливают они пути, строят мост, чтобы дать возможность нашим воинским эшелонам идти на запад…
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.