Живая защита - [9]
Барумов поймал на себе любопытные взгляды. К нему присматривались — новенький.
Начальник дистанции Дементьев пришел, когда ему доложили, что люди собрались и можно начинать. Он сел за стол, обтянутый красным сатином. Ему, привыкшему не к таким мизерным совещаниям, не к такому помещению и оформлению зала заседания, непривычно сидеть близко, лоб в лоб с теми, кто разместился в первом ряду. Сколько совещаний уже провел здесь, а привыкнуть не может. Неудобно как-то…
И еще: Андрей Петрович устал… Такое впечатление складывалось от его вида. Очень уж медленно он открыл папку, пододвинул верхний листок.
— Начнем работу нашего с-совещания.
«Как человек может!» — удивился Павел. Позавчера в кабинете голос начальника был совсем другим. Бас тот же. Но не было глубины и шипящей затяжки, что появилась сейчас, когда произносил букву «с»: …с-совещание…
Будто звук застрял в зубах. Надо бы раскрыть рот пошире, и тогда звуку легко выйти на волю. Но хозяину так угодно, сквозь зубы.
— Проверим, кто прис-с-сутствует на нашем совещании… Заместитель начальника дистанции Зимарин?
В середине заполненных рядов поднялся сухощавый блондин лет сорока пяти.
— Вы чего затес-с-салис-сь в самую тес-с-сноту?
— Не все ли равно? И здесь надо кому-то сидеть, — ровным голосом ответил Зимарин.
— Ну, смотрите, это ваше дело. Можете садиться.
По холодному взгляду Зимарина чувствовалось, что его коробит от такого разрешения.
— Так-с… Начальник участка Тамочкин?
Из первого ряда вмиг подскочил к красносатиновому столу невысокий кругленький мужчина. Узкий воротничок ядовито-желтой рубашки выпущен на воротник серого пиджака, наголо очищенная от волос круглая плешина извилисто зашпаклевана с висков редкими с проседью прядями.
— Здравствуйте, товарищ начальник! На участке все благополучно!
— Хорошо… Почему до сих пор не предс-с-ставил отчет о наличии пос-с-садочного материала?
— Отчет готов, товарищ начальник! Почтой послал.
— Почему почтой? Сам бы мог принес-с-сти. Покажи черновик.
— Я, товарищ начальник, поручил технику. И черновик там. Но я вернусь, проверю. Я всыплю, ежели что! Это уже не в первый раз! Я ему всыплю…
— Хватит! Где отчет, спрашиваю?
У Тамочкина пересохло в горле. Дементьев остановил непроницаемые глаза на потерявшем способность разговаривать начальнике участка. Тамочкин склонил голову, шея стала бордово-красной.
— Еще подобный факт — и награжу строгим взысканием. И посмотрю, способен ли дальше возглавлять участок.
— За что, товарищ начальник? — еле слышно спросил Тамочкин. — За несчастную бумажку?
— За дис-с-сциплину! Когда план будет провален, тогда все равно что свис-с-стеть ушедшему паровозу. А начинается с отчетов! Садись. — Наклонился над бумажкой, ногтем вмял линию под чьей-то фамилией. — Начальник участка Тузенков?
— Я здесь, товарищ начальник, — раздалось из дальнего угла.
«Как же я не встретил его до совещания», — подумал Барумов. Повернулся на голос. Такой же Тузенков, как в институте: озабоченность на лице, от волнения щечки ввалились. Мысль прервал начальник дистанции. Во время словесной перепалки Дементьев понравился Барумову. Деловитость, прямота…
— Какие вопросы ко мне?
— Никаких, товарищ начальник. Трудности пока не встретились. Ну, то есть такие, чтоб не справился пока.
— Хорошо. В любое время звоните. На работу или на квартиру. Днем или среди ночи. Работа есть работа и тут не до личных беспокойств. С остальными товарищами я уже разговаривал в кабинете. Итак, приступим к основному вопрос-су.
Дементьев встал, вытянутые руки едва коснулись разглаженного сатина.
— В ближайшие дни в Кузнищи приезжает заместитель начальника дороги, будет вручать переходящее знамя. Заодно проведет совещание. От нас потребуют отчет: что сделано. Железнодорожники должны сейчас много перевозить, старые нормы уже не устраивают потребности страны. А мы еще ничего не сделали.
Он с удовольствием разбирал по косточкам недостатки отдельных рейсов машинистов с тяжеловесными поездами. Он словно убеждал себя, что не забыл прежнего дела, все так же способен вникнуть в самые корни поездной работы, расширять передовое движение паровозников среди работников других служб. Он будто отчитывался, будто тренировал себя на случай, если удастся вернуться в управление…
Барумов ничего не понял. Сплошные термины, какие-то графики, сокращенные слова, загадочные буквы. Оказывается, вместо слов «дистанция пути» можно просто назвать две буквы — «ПЧ», вместо «паровозное депо» — «ТЧ», вместо «дистанция защитных лесонасаждений» — «ПЧЛ». Буквами, оказывается, можно назвать и должность. Если просто «П», то это — начальник службы пути всей дороги, если «ПЧЛЗ», то надо понимать: «заместитель начальника дистанции защитных лесонасаждений».
— Сейчас мы должны одобрить движение скоростников. Мы признаем прогрессивное значение этого движения для живой защиты. Мы обязаны наметить свои мероприятия по дальнейшему расширению этой ценной инициативы на дороге. Об этом и надо говорить. С кого начнем? Ну, хотя бы с товарища Тамочкина.
Прилизывая ладошкой плоские извилистые пряди на лысине, Тамочкин встал, откашлялся.
— Движение скоростников является самым новым, самым ценным в борьбе за досрочное выполнение повышенных обязательств. Я и весь коллектив участка горячо одобряем инициативу машинистов и обязуемся сделать все от нас зависящее для успешного развития важнейшего дела. У меня все.
1942 год… Фашистская авиация днем и ночью бомбит крупную железнодорожную станцию Раздельную, важный стратегический узел. За жизнь этой станции и борются герои романа Виктора Попова «Один выстрел во время войны». В тяжелейших условиях восстанавливают они пути, строят мост, чтобы дать возможность нашим воинским эшелонам идти на запад…
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.