Живая защита - [5]
Павел усмехнулся.
— Не поднимай на смех! Не поднимай… Каждый город сам по себе… Его узнать надо. Кузнищи тоже.
«Впрочем, — подумал Павел, — почему бы и не сходить? Только и занятия в эти два дня, что на постели валяться…» Он заворочался на кровати, чувствуя спиной железные пружины…
От общежития шли рядышком, хотелось скорее выбраться на широкую светлую улицу. И вдруг Гришка рванулся вперед. Сверкали начищенные сапоги, подпрыгивала на затылке солдатская фуражка, блестя лаковым козырьком.
— Такси! — заорал Гришка, выскакивая наперерез машине с зеленым глазком.
Когда шофер открыл дверцу, ликующий голос Гришки разлетелся по всей площади:
— Давай сюда-а-а!
В его жесте сквозило величайшее довольство.
— Инженеру почет и уважение! Прошу.
Павел предупредил:
— Учти, я не получал еще ни одной зарплаты.
— Знаю. Плачу за все.
В такси пахло духами, видимо, пассажирами недавно были женщины.
— А теперь — жди, — приказал Гришка и вместе с Ваньком снова побежал к дороге…
Огромным зеленым жуком зажужжала легковая машина. В ней рядом с шофером сиял улыбкой Гришка. Следом за его машиной уже стояла другая — с Ваньком Вендейко.
— Поехали! — закричал Гришка.
Только так ему хотелось подкатить к заветному дому. Только так должны являться на свидание настоящие мужчины.
По закоулкам, по узким вилючим улицам со старыми водоразборными колонками на перекрестках машины гуськом подъехали к низенькому, начавшему врастать в землю, домику. Стены когда-то были ошелеваны, но время уже покрыло доски серо-зелеными лишаями. Наличники на окнах еще сохраняли деревянные кружевные каемки, обновленные тусклыми белилами.
Гришкина машина осторожно подползла под самые окна. И тотчас шофер начал сигналить длинно-предлинно. Вслед за первой начали гудеть и остальные машины. Шоферы смеялись, понимая Гришкину затею.
Медленно, будто не такое это простое дело, Гришка открыл дверцу, выбросил одну ногу, подождал, потом вторую и уж затем вылез сам. Облегченно вздохнул, расправил грудь, большими пальцами щеголевато поддел под ремень и двинул с живота за спину складки гимнастерки. Посмотрел на небо. Что-то не понравилось, поморщился. Достал из кармана заранее приготовленные деньги, небрежно, не глядя, будто с такими пустяками возиться не пристало, сунул шоферу. Предупредительный жест красноречивее слова, — нет, нет, сдачи не надо. Пусть знают, каков он — Гришка!
Мягко откатила первая машина. Под окнами заголубела вторая. Вышел Ванек Вендейко. Он готов был прыгать до неба, хохотать, плакать от восторга. Еще ни разу в жизни он не появлялся у девочек вот так, как сейчас. Только после этого узнаешь цену самому себе! И все он — Гришка. Вот что значит «век живи — век учись». Есть чему поучиться у Гришки! Смеялся бы сейчас, прыгал бы Ванек, если бы… опять не Гришка. Старшой знает, как надо вести себя. Вот так, Ванек Вендейко. Солиднее держись, недовольнее будь всеми окружающими. Только тогда уважать будут встречные и поперечные. И Ванек посмотрел на небо, кисло поморщился. Потом сунул руки за ремень, начал сгонять за спину складки помятой в машине холстинковой рубашки.
Гришка щедро расплатился и со вторым шофером. Но последняя машина вдруг начала пятиться назад, развернулась и поехала.
— В чем дело? — кивнул Гришка в сторону шофера, не пожелавшего получить плату.
— Я рассчитался, — ответил Павел.
Он стоял у забора и смеялся, не боясь обидеть Гришку.
— Прошу в дом, — указал Гришка на калитку глазами хозяина.
Но Павел не сдвинулся с места.
— Я понимаю, — насупился Гришка. — У тебя свое на уме, а у меня свое. Зайди, а то неприлично, в окно видно все.
От калитки зеленым сплошняком густел сад. Ряд вишен, ряд яблонь, между стволами коряво кустился крыжовник. Но сад в последние годы потеснили: к дому прилепили пристройку — две небольшие комнаты, веранду с отдельным входом.
В этих комнатах жили девушки. Сколько их — трудно сосчитать, куда ни глянешь — одни кровати.
Первой встретилась маленькая, рыженькая. Вроде бы застеснялась нежданных гостей. На голове под прозрачной косынкой белели дырчатые бигуди — не успела навести красоту. Однако из комнаты не выходила, а с любопытством ждала: к кому из девчонок заявились новенькие?
Гришка вытянулся, сделал под козырек и ущипнул рыженькую за кончик уха с пустяшной сережкой в мочке. Было понятно, что с ней отношения панибратские. Напряженно вытянулся Ванек, со второй попытки тоже поднял ладонь к своему виску, но ущипнуть незнакомку не решился. Кто знает, что из этого получится. Гришке все сходит, он мастер на все руки, позавидуешь.
Тоненькая беленькая девчушка вскочила с кровати, торопливо взбила подушку, шустро окинула взглядом пуговицы на своем халатике. Все в порядке. И только тогда глянула на Гришку. А тот выжидал, когда будет удостоен такой чести. Не потянулся перед ней и не козырнул. После раздумья, стараясь быть по-прежнему игриво-разболтанным, церемонно поклонился, прижимая правую руку к сердцу. И все видели, Гришка по-особому корежится перед беленькой. Присмирел, хотя и думает, что посторонним незаметно. Ванек на что малолетка — и тот чутьем догадался: перед этой не надо кривляться.
1942 год… Фашистская авиация днем и ночью бомбит крупную железнодорожную станцию Раздельную, важный стратегический узел. За жизнь этой станции и борются герои романа Виктора Попова «Один выстрел во время войны». В тяжелейших условиях восстанавливают они пути, строят мост, чтобы дать возможность нашим воинским эшелонам идти на запад…
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.