Живая древняя Русь - [70]
Возникновение исполинской крепости из камня в Москве явилось событием величайшего исторического значения. Не только потому, что Русь не знала сооружений подобного масштаба.
А. М. Васнецов. В осадное сидение.
Каменные стены Кремля, возвышавшиеся над глубоким рвом, свидетельствовали о силе и мощи Москвы. Недаром летописец горделиво писал о великом князе Дмитрии: «Что задумал, то и сделал». Медленно, но неуклонно готовила Москва полное освобождение русских земель от монголо-татарского ига. Очень точно’ о свершившемся написал историк Иван Забелин: «…каменные стены Москвы явились тою славною опорою, которая тотчас обозначила крутой и прямой поворот к идеям государственного единения, так что через десяток лет это единение достославно выразилось сборищем в каменной Москве всенародных полков для похода на Куликово поле».
До нас не дошли белые стены, воздвигнутые при Дмитрии Донском, и только остатки их иногда встречают археологи, докапываясь до основания нынешних краснокирпичных сооружений. Немногое сохранили века от единственного сооружения той поры, которое пощадило неумолимое время, церковки Воскрешения Лазаря (входившей в состав деревянных хором княгини Евдокии — вдовы Дмитрия Донского). Теперь она обстроена частями Большого Кремлевского дворца. Этот уникальный памятник заставляет вспомнить о безымянных, но, несомненно, гениальных зодчих, создававших московскую архитектурную школу. Всматриваясь в белый камень сохранившихся остатков стен храма — чудом уцелевший островок былого, — представим себе тех, кто отправил нам через столетья это архитектурное послание, как весть о том, что несомненно было: «Так образы изменчивых фантазий, бегущие, как в небе облака, окаменев, живут потом века».
По мере того как московские князья приобретали город за городом, землю за землей, вырастали и собственно московские каменных дел мастера — искусные градостроители, сооружавшие крепостные стены, храмы, палаты, дворцы, искавшие новые формы в зодчестве. Время безымянного творчества оставалось позади; на московском горизонте стали появляться художники, их чтили современники и помнили потомки. В шестидесятых — семидесятых годах пятнадцатого века одну из основных строительных артелей возглавил Василий Ермолин, инженер, скульптор, знаток древностей, просвещенный человек, много потрудившийся над украшением Кремля. Среди москвитян Ермолин слыл книжником — он имел прямое касательство к летописи, получившей впоследствии название Ермолинской. Московская художественная школа впитывала в себя, как это видно и на примере многообразного творчества Ермолина, течения и традиции ближних и дальних земель — владимирские, новгородские, псковские, ростовские, тверские и т. д.
Ермолин был влюблен в возвышенное и утонченное искусство владимиро-суздальской земли. Выполняя поручения великого князя, он перекладывал обветшалые камни знаменитого Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, украшенного резными изображениями. Владимирская каменная скульптура произвела на Ермолина неизгладимое впечатление. Постоянно работая в Московском Кремле, Ермолин не только перестраивал стены и ворота, но и украшал их каменными рельефами. Так, с внутренней стороны Фроловской (позднее — Спасской) башни были поставлены большие каменные изображения Георгия Победоносца и Дмитрия Солунского, — это было своеобразное напоминание о Дмитрии Донском, или, как мы бы теперь сказали, памятник победителю на Куликовом поле.
Москва становится настолько богатой, что приглашает к себе — таков был средневековый обычай — звезд первой величины: итальянских архитекторов и греческих живописцев. Итальянские зодчие внесли много ценного в московское зодчество, хотя и не создали отдельной художественной школы. Бережно подходя к русским национальным традициям, чужеземные мастера принесли на Север пропорции и формы, навеянные итальянским Возрождением. Под северным небом поднялись здания, заставлявшие вспоминать церкви на пути во Флоренцию, замки Венеции, палаццо Тосканы… В последующих столетиях основные сооружения Кремля времен Дмитрия Донского были повторены, хотя они отличались от предыдущих архитектурным обликом. При Иване III, неутомимом и великом строителе, были возведены современные грандиозные стены Кремля; башни отстояли одна от другой на расстоянии ружейного выстрела. Их возведено было восемнадцать, а общая протяженность стен — территория Кремля — была увеличена — достигала двух километров с четвертью. Высота крепостных стен, в зависимости от рельефа местности и назначения, колебалась от восьми до восемнадцати метров. Толщина составляла четыре с половиной метра. Двурогие зубцы с бойницами — с окончаниями в виде ласточкиных хвостов — придавали стенам суровую воинственную красоту. Москвичи считали Кремль неприступным. Действительно, первоклассная крепость многократно выдерживала вражеские нападения. Иван III, женатый на Софье Палеолог (племяннице последнего византийского императора), установивший сношения со многими государствами Европы и Азии, ведший успешные войны с Ливонским орденом за воссоединение русских земель, понимал, как много значит для страны мощь и красота главного города.
