Живая древняя Русь
Книга посвящена древнерусскому искусству: здесь и древний эпос, и архитектура, и живопись, и украшения из драгоценных камней, и народные игрушки…
Евгений Осетров, автор многих книг о русской культуре, показывает непреходящее эстетическое значение древней народной культуры для современности.
| Жанры: | История, Искусство и Дизайн, Образовательная литература |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 85 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1984 |
| Формат: | Полный |
Живая древняя Русь читать онлайн бесплатно
Не в худой и не в неведомой
земле владычествовали, но в
Русской, что ведома и слышима
есть во всех концах земли…
Иларион. Слово о законе и благодати (XI в.)
Борис и Глеб. Середина XIV в.
Родословное древо
Стоит ли перечитывать рукописные книги, рассматривать почерневшие от времени фрески в давно заброшенных церквах, думать о значении волнистой линии орнамента, высеченного на замшелом камне? Есть ли смысл сохранять бревенчатые избы, домотканые полотенца, расшитые красными нитями, донца прялок, расписанные пестрыми красками, вальки, украшенные загадочными геометрическими узорами?..
Человек не подобен бабочке-однодневке, весело порхающей при солнце, не знающей о том, что было вчера и что ей сулит завтра. В его судьбе сплетаются в единый узел былое, нынешнее и завтрашнее. Человек — сын своего времени и своей страны; чувство Родины всегда неотделимо от чувства истории. Не случайно в годины военных и иных лихолетий люди обращаются к памятным страницам прошлого, ища в отшумевших веках поддержку, ответы на загадки современности.
«Семейство Святослава». Древнерусская миниатюра.
В незабываемом сорок первом году, когда смертельная опасность нависла над Отечеством, Алексей Николаевич Толстой написал слова, исполненные глубокого смысла: «Родина — это движение народа по своей земле из глубины веков к желанному будущему… Недаром пращур плел волшебную сеть русского языка, недаром его поколения слагали песни и плясали под солнцем на весенних буграх, недаром московские люди сиживали по вечерам при восковой свече над книгами, а иные, как неистовый протопоп Аввакум, — в яме, в Пустозерске, и размышляли о правде человеческой и записывали уставом и полууставом мысли свои. Недаром буйная казачья вольница разметывала переизбыток своих сил в набегах и битвах, недаром старушки-задворенки и бродящие меж дворов старички за ночлег и ломоть хлеба рассказывали волшебные сказки, — все, все, вся широкая, творческая, страстная, взыскующая душа народа русского нашла отражение в нашем искусстве…»
Родословное древо нашего искусства своими корнями уходит в таинственные толщи столетий; эти корни питались глубокими подпочвенными соками, невидными невооруженному глазу. Потребовалась работа не одного поколения ученых, художников-реставраторов, собирателей-коллекционеров, подвижнический труд знатоков, для того чтобы приоткрылась завеса времени и мы увидели безграничный и неисчерпаемый мир образов Древней Руси. В наши дни (для многих нежданно-негаданно!) художественные явления средних веков — произведения живописи, музыки, архитектуры — стали живой и зримой действительностью; в бурных ритмах современности зазвучали соразмерные напевы древнерусского искусства, а краски, которые вчера еще представлялись блеклыми, становятся цветом, светом и воздухом эпохи.
Читатель представляется мне молодым и задорным умницей: старшеклассником, студентом… Все интересно моему читателю, цепкий взор примечает то, что, может быть, оставит других равнодушными, во всем хочется ему дойти до сути. Я же мечтаю своей работой помочь юному книгочею самостоятельно подойти к тому, что высказывал в беседах со мной выдающийся скульптор двадцатого столетия Сергей Тимофеевич Коненков. Он увлеченно говорил:
— Мы, современники полетов в космос, — по-своему истолковываем мысль Достоевского о том, что мир спасет красота. Мы стремимся к тому, чтобы человек и весь окружающий его. мир были прекрасными. Мы стремимся к тому, чтобы действительность стала гармоничной и возвышенной. В благоговейном отношении Достоевского к красоте, по-моему, есть что-то пророческое. Я никогда не жалел о том, что посвятил жизнь поискам красоты. Изменяя себя, человек изменит и окружающий мир. Мы уже вступили в королевство счастья, добра и красоты. Возврата назад быть не может.
Моя книга — это размышления по поводу встреч с великими произведениями искусства и литературы нашей страны, с картинами окружающей нас природы. Круг этих встреч, естественно, ограничен авторскими интересами и возможностями. Я стараюсь также сообщить читателям — юным, пытливым, любознательным — сведения, для того чтобы сделать их путешествие в прошлое более интересным и полезным.
Эпоха Возрождения в свое время открыла для себя античность: развалины Греции и Рима стали школой прекрасного, образцом для подражания. Древнерусские художественные сокровища для нас — живые эстетические ценности. Они властно входят в жизнь. В них полно и верно выразилась душа народа, красочность его художественных впечатлений, значительность его мыслей. Бесконечные заснеженные просторы, луговые, лесные и речные пейзажи, летние грозы, осенняя листва, половодье весны — все это родное, домашнее, нерасторжимо связанное с народным искусством.
Слегка переиначивая слова летописца, я могу сказать, что любить свое прошлое — значит наследовать всю красоту жизни, ее славу и свет разума предков.
Как-то однажды в Москве в залах Академии художеств была устроена редкостная выставка, посвященная новым открытиям реставраторов. Демонстрировались произведения изобразительного искусства, спасенные от разрушающего влияния времени, над которыми потрудилась Центральная художественная научно-реставрационная мастерская имени академика И. Э. Грабаря. Тридцать с лишним лет художники-реставраторы возвращают к жизни шедевры и целые коллекции. Мы все любовались на выставке иконами круга Андрея Рублева, живописью конца шестнадцатого века из церкви Преображения Кирилло-Белозерского монастыря, древнерусским шитьем, совершеннейшим по рисунку и исполнению (епископское облачение словно соткано из золота и серебра), единственным в своем роде зеркалом царевны Софьи, привезенным в Москву из Архангельска… Проходя по залам Академии, нельзя было не вспомнить тех, кто одаряет нас «заколдованной красотою».
