Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон - [50]

(2 Кор. 2:11). И хотя они и презрели наши увещания о согласии и спасении, из-за этого никак не должно оставлять любви к ним и лишать посильной помощи, но должно, уединившись, употребить молитвы и слезы о них и об общей пользе. По отношению к людям изберем благовременное молчание, так как время слову и время молчанию, как и всякому другому делу, по словам мудрого Соломона (Еккл. 3:1–7), а к назирающему над правдой Господу никогда не станем прекращать обращаться с несказанными воздыханиями сердца, ибо Он умеет и молчащих выслушивать. И не устанем, говоря с пророком[228], следовать за Ним, пока не найдем места Господу (Пс. 131:5), чистый, разумею, и невозмутимый мир, в котором обитает Бог, сущий мир наш». Так сказав к своим наедине и как бы окрылив их к общим молитвам и духовным подвигам, великий сам показывает пример. Ибо, заключившись телом в некотором домике[229], он стал проводить обычную жизнь, совсем мало заботясь о теле – только лишь бы не разрушились узы природы, а на себя и Бога постоянно взирая и принимая от Него осияния, и то стенаниями и неиссякаемыми источниками слез оплакивая взаимное, как бы в ночной битве, погубление и неистовство людей, а также то, как несчастная, добровольно отвратившаяся от Бога человеческая природа оставила через страсти свое благородство, приложившись скотам несмысленным (Пс. 48:21), по пророчеству, а вернее, сделавшись хуже даже скота и всякого зверя, сама себя не щадя, то человеколюбивого Господа призывая к состраданию о ней. Поэтому-то он не оставил ни стараний, ни усердия своего до тех пор, пока не получил свыше известия о мире и о царском согласии. Об этом он втайне предсказал и любезным сподвижникам, и не только притом близким, но и дальним, за целый год, думаю, до исполнения получив откровение об этом.

63

Проведя целых шесть лет в таком безмолвном уединении, в постоянной, как я сказал, печали, великий совсем не выходил из того домика. Однако он разговаривал с некоторыми из приходящих, давая дивные советы относительно спасения и побуждая всех к усердным молитвам об общем мире. Особенно же впавшим в различные искушения и испытавшим непостоянство и изменчивость судьбы, свойственные тому времени и той междоусобной брани, он был отрадной пристанью своими молитвами и словами. Поэтому много о нем говорили во всех городах, хотя общее то возмущение и, так сказать, взаимное друг против друга неистовство, как бы темное облако, затемняло свет яркого этого светила. Когда же слава о нем повсюду распространилась и близкие и дальние, а также и из его отечества стали часто приходить к нему, случилось и следующее, как доказательство обитавшей в нем благодати и прозорливости.

Однажды некоторые из фессалоникийцев, придя в Константинополь, являются к дивному Савве, чтобы получить обычное наставление и побеседовать с ним. Приняв их, как говорят, с распростертыми объятиями и приятно по сердцу, говоря словами Священного Писания, поговорив, он стал расспрашивать потом и о происходившей тогда в Фессалонике междоусобной брани и убийствах. Нужно, однако, рассказать о том, что произошло раньше, чтобы таким образом чудо стало более ясным.

Когда еще божественный Савва подвизался в честной на священной Горе (находящейся) Ватопедской лавре, как и раньше сказал, часто приходили к нему для посещения и беседы некоторые из фессалоникийцев, привлекаемые славой о нем. Посетив и получив великую пользу и радость, они возвращались назад, нисколько не раскаиваясь в трудах путешествия, но даже находя дело гораздо выше ожиданий и самой славы о нем.

Один раз в числе их прибыл на священный Афон и один из почтенных честью тамошнего гражданства. С большим усердием приходит он в ту лавру, желая как будто видеть Савву. Но так как он нисколько не был достоин получить такую благодать по причине скрывавшейся в душе его жестокости и негодности, как покажет дальнейший рассказ, то и не допускается к этому публично от обитавшей в великом благодати, чтобы божественное не было, думаю, уничижено и осмеяно безумными, сделавшись легкодоступным для всякого желающего и даже и для самых злых. Не давайте, говорит Священное Писание, святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями (Мф. 7:6). Итак, приходит, как я сказал, Андрей – так его звали – в ту лавру и, принятый здесь с обычным радушием и честью, просит показать ему великого, ибо он для этого, говорит, главным образом и пришел. Когда же отцу, по обычаю, было возвещено монахами о его прибытии, а потом и о том, что он просит повидаться с ним и испросить его молитв, то великий, так как ему ясно было открыто Духом Святым о делах его, тотчас с самого начала отказывается видеть его. Они же, не зная о побуждениях, заставивших его так поступить, и полагая, что он отказался по смиренномудрию и любви к безмолвию, опять стали много его об этом упрашивать. Когда же, немало потрудившись в течение многих следующих дней, ничего не достигли – ибо он решительно не сдавался, – Андрей приходит к предстоятелю лавры, усиленно упрашивая его и говоря, что не оставит священного того братства (φατρίας),